Каган русов - Сергей Шведов Страница 34

- А чем ты остановишь королевскую кавалерию?

- Кольями, - криво усмехнулся Рогволд.

- Мне не до шуток, княжич, - рассердился Олегаст.

- Я предлагаю вкопать деревянные колья в землю, так чтобы острия лишь слегка выступали из земли и из нельзя было заметить издали. Закованные в сталь кавалеристы просто не успеют остановить и развернуть своих неповоротливых коней.

Вихман засмеялся, Олегаст усмехнулся. Задумка Рогволда была хороша и сулила в будущем серьезный успех. А для сына Олега Вещего эта победа могла быть самой важной в жизни. Олегасту было уже почти сорок лет. Слишком много для скитальца и викинга. А моравский княжеский стол словно бы для него и создан. Разбив Германа Швабского, он получит его почти без споров. Если, конечно, не считать протестов со стороны чешского короля Болеслава. Но в противостоянии с Прагой Олегаст может опереться на Киев. Князь Ингер не настолько глуп, чтобы упустить случай, закрепиться в Придунавье. А появление в этих краях русов, сделает не только Болеслава, но и Оттона более сговорчивыми в отношениях не только с моравами, но и со всеми придунайскими и полабскими племенами.

- Решено, - твердо произнес Олегаст, - мы выходим в поле.

Герцог Герман Швабский был немало удивлен, увидев моравскую рать, выстроившуюся в чистом поле на подступах к стольному граду. Он не собирался штурмовать Велеград, хотя намеревался выставить наместнику чешского короля Болеслава ряд условий. Одним из которых была выдача мятежников во главе с Олегастом и Вихманом. Свои требования герцог Герман считал вполне приемлемыми и необременительными ни для моравов, ни для наместника Вацлава. Конечно, королевское войско разорило несколько моравских сел и городков, но урон, нанесенный Моравии, был не таков, чтобы ополчаться для кровопролитной войны с королем Оттоном. Ибо исход этой войны предрешен, и исход этот не в пользу упрямых славян.

- Что ты по этому поводу думаешь, Генрих, - обернулся герцог в сторону младшего брата короля, совсем недавно осознавшего бесполезность борьбы с Оттоном и сложившего оружие.

- Моравы сошли с ума, - пожал тот плечами. – Странно, а я всегда считал князя Вацлава разумным человеком.

У Германа Швабского на языке вертелось словцо по поводу разумности самого Генриха, но он сдержался, не желая попусту обижать юного герцога.

- Кажется, наместник все же решил с нами договориться, - кивнул головой капитан Конрад на приближающегося всадника.

- Это княжич Рогволд, родственник Олегаста, - опознал парламентера герцог Генрих.

- Моравы допустили ошибку, сговорившись с мятежниками, - помрачнел лицом Герман. – Это обойдется им очень дорого.

Лихой наездник птицей взлетел на холм и поднял коня на дыбы в пяти шагах от герцога Швабского:

- Король Моравии Олегаст требует от тебя герцог Герман либо сложить оружие, либо покинуть пределы его королевства.

- Уже король, - усмехнулся Генрих, пока герцог Швабский с трудом переваривал неожиданную весть. – Как быстро растут люди.

- Передай своему предводителю и его пособникам моравам, что королевская кавалерия втопчет их в грязь, - нашелся наконец с ответом Герман.

- Передам, - кивнул головой Рогволд. – Всего хорошего, сеньоры.

- Наглец, - процедил сквозь зубы капитан Конрад.

Численность моравского войска едва ли превышала десять тысяч человек, под рукой у Германа Швабского людей было вдвое больше. К тому же его кавалерия втрое превосходила кавалерию противника. Ну и как при таком раскладе не победить.

- Ударишь в центр, - обернулся герцог Герман к капитану Конраду, - сомнешь пехоту, а остальное моя забота.

- У них конница на флангах, - счел нужным предостеречь рассерженного полководца Генрих.

- Их слишком мало, - пренебрежительно махнул рукой Герман Швабский. – К тому же я уже двинул против них свои пешие легионы.

Легионеры действительно почти бегом бросились на сближение с противником, угрожая сразу и левому и правому флангам моравов. Тяжелая кавалерия атаковала прямо по центру, медленно набирая ход для сокрушительного удара. Герцог Генрих невольно залюбовался всадниками, облаченными в кирасы, и их крупными конями. Эта кавалерия была детищем его отца, с ее помощью король Генрих Людольфинг одержал много побед, позволивших ему прибрать к рукам франкские и славянские земли. Удара кавалерии до сих пор не выдерживал никто, а у пеших моравов тем более не было никаких шансов. Видимо, понимая это, ощетинившаяся копьями фаланга подалась назад шагов на пятьдесят и там замерла, словно бы в предчувствии страшного конца. Кавалеристы уже обогнали пеших швабских легионеров и для соприкосновения с противником им оставалось всего ничего. Но как раз в этот момент с ними стало происходить нечто совершенно невообразимое. Закованные в сталь всадники вдруг один за другим стали вылетать из седел спотыкающихся коней. Зрелище было чудовищное, необъяснимое, невероятное! Герцог Генрих отказывался верить собственным глазам и обернулся за разъяснениями к Герману Швабскому. Но, похоже, самоуверенный полководец и сам ничего не понимал. Моравская фаланга, доселе стоявшая неподвижно, вдруг стремительно рванулась вперед, поражая копьями оглушенных падением всадников. В сущности это был разгром, а точнее его начало, ибо конница моравов тоже не пребывала в бездействии. И пешие легионеры очень скоро почувствовали как тяжело стоять под ударами мечей и секир, когда они летят на ваши головы сверху. Долго так продолжаться не могло, и швабская пехота побежала раньше, чем герцог Герман успел бросить им на помощь свой последний резерв. Уцелевшие кавалеристы разворачивали коней, что было не так-то просто сделать, учитывая, что не только всадники, но и кони были защищены доспехами. Легионеры уже не отступали, а просто бежали по полю, полагаясь только на быстроту своих ног. Разгром был полный, и Герману Швабскому ничего другого не оставалось, как спасать свою жизнь. Герцог Генрих последовал примеру разумного человека и, пришпорив коня, поскакал вниз с холма к лесу, где можно было укрыться от погони.

Ценой невероятных усилий герцогу Герману удалось собрать остатки своей разгромленной армии. В этой страшной битве он потерял больше половины своих кавалеристов и почти две трети пехоты. Столь блестяще начатый поход закончился бесславно. Единственным человеком, которого подобный поворот дела не огорчил, был герцог Генрих. Поражение Германа Швабского давало ему шанс не только примириться со старшим братом, но сделать это на вполне приличных условиях.

- Там были колья! – прорычал задыхаясь от бешенства капитан Конрад, чудом уцелевший в битве. – Мы их слишком поздно заметили.

- Коварный народ, эти славяне, - сочувственно прицокнул языком герцог Генрих.