На путях преисподней - Энгус Уэллс Страница 34

— Немного не по-королевски, — лукаво заметила Уинетт.

— Боюсь, — откликнулся Кедрин, улыбаясь горожанам, — мой желудок еще не знает, что принадлежит королю.

Толпа не могла слышать их разговора, но выражение лица Уинетт было достаточно красноречиво. Ее смех вызывал новую бурю восторженных криков.

Кедрину стало казаться, что он проведет на этой стене весь остаток дней. Наконец Бедир намекнул, что они могут пройти в трапезную — разумеется, соблюдая надлежащую торжественность. Супруги спустились с парапета, за ними последовали остальные, а вслед им все еще неслись ликующие возгласы.

Пиршественная зала приобрела привычный вид. Столы вернули на прежнее место, на галерее настраивали инструменты менестрели. Кедрин усадил Уинетт и опустился рядом. Оказалось, никто из гостей не смел поднять свой бокал прежде короля.

— За мою королеву, — провозгласил он, обернувшись к супруге.

Уинетт улыбнулась и тоже подняла бокал.

— За моего короля.

Они выпили до дна. По залу эхом пронеслись приветствия. С кухни один за другим потянулись слуги с огромными блюдами, полными снеди. Кедрин наконец-то смог утолить голод. Дневной свет за окнами уже угасал. Когда пир подошел к концу, молодой король желал лишь одного — поскорее удалиться и остаться наедине с супругой. Но не тут-то было. Со столов убрали остатки пиршества, оставив лишь вина и закуски, и менестрели заиграли оживленную мелодию. Наступала та часть торжества, которой Кедрин боялся больше всего.

— Нас ждут, — шепнула Уинетт, кивком головы указав на лица, обращенные в их сторону.

— Я чувствовал себя спокойнее перед боем с Посланцем.

— Ты не должен их разочаровывать, — отозвалась жена. В ее глазах заплясали лукавые искорки. Кедрин тяжело вздохнул, поднялся и предложил ей руку. Уинетт оперлась на него, и супруги спустились в зал.

— Сейчас король покажет себя шутом, — пробормотал он.

— Как король, ты вправе установить новые порядки, — ответила Уинетт. Ее невозмутимость была восхитительна. Кедрин заключил ее в объятия и начал танец. К огромной радости и облегчению короля, Бедир повел с возвышения Ирлу, и к ним тут же присоединилась третья пара — Ярл и Арлинне. Теперь Кедрин уже не чувствовал себя центром всеобщего внимания, хотя сомневался, что его неуклюжесть не осталась незамеченной. Но в зале уже танцевали Кемм и Эшривель, а потом появился Геррил Химет со своей рыжеволосой супругой, и вскоре танцующие пары наполнили залу. Уинетт еще некоторое время принуждала мужа продолжать танец, а затем, когда сочла момент подходящим, согласилась вернуться на место. Впрочем, королеве не довелось долго отдыхать. Ее пригласил Браннок, и оказалось, что бывший разбойник превосходно танцует. Оставшись наедине с Тепшеном и Галеном, Кедрин тут же забыл о формальностях. Кьо наполнил бокал и вручил ученику. На тонких губах уроженца востока появилась полуулыбка.

— Отныне ты король.

— Ага, — кивнул Кедрин, потягивая вино. — Странное состояние.

— Ты хорошо держался, — произнес Тепшен. — А с Геррилом Химетом получилось просто превосходно.

— Спасибо, — Кедрин расцвел: кьо всегда был скуп на похвалы. — Мне показалось, что этот вопрос надо решить сразу.

Тепшен склонил голову набок и торжественно добавил:

— Но тебе не худо научиться танцевать.

Кедрин поперхнулся и едва не расплескал вино, а Гален стукнул кубком по столу и разразился громоподобным хохотом. Что ж, хорошо, что сестра Льясса не приехала в Андурел, заявив, что слишком стара для такой поездки. От нее Кедрину бы влетело не только за неумение танцевать. Некогда в Твердыне Кейтина она часами вдалбливала юноше в голову так называемые «придворные искусства». Кедрин вытер губы, оглядел танцующих — и тревога нахлынула снова: к нему направлялась Эшривель.

Краски жизни вновь играли на ее лице, голубые глаза сияли, полные губы приоткрылись в улыбке.

— Ты не потанцуешь со мной, Кедрин? — спросила она, присев в реверансе.

Отказ был равнозначен непозволительной грубости. Кедрин кивнул и спустился к ней.

По мере того, как за окнами темнело, менестрели все чаще играли медленные мелодии. Эшривель была совсем близко, аромат ее духов окутал Кедрина. Он вспомнил утреннюю шутку Уинетт. Интересно, насколько она далека от правды?

— Я не слишком искусный танцор, — извиняясь, пробормотал он.

— По-моему, все хорошо, — отозвалась Эшривель.

Кедрин улыбнулся. Внезапно он обнаружил, что платье у нее куда менее строгого покроя, чем у сестры. Вырез открывал обольстительную ложбинку. В памяти против воли возникла картина, которая недавно предстала ему в спальне принцессы. Юноша почувствовал, что его лицо пылает, и заставил себя смотреть в глаза своей даме, но это не вернуло ему спокойствие. Эшривель смотрела на него почти с благоговением.

— Я так благодарна тебе, — проговорила она.

— За что?

— За то, что ты меня простил. И за то, что убедил придти сюда. Мне давно не было так хорошо.

— Рад слышать, — отозвался Кедрин. Сколько они будут играть эту мелодию?!

Эшривель потупилась, словно почувствовав его смущение. Глядя поверх ее головы, Кедрин высмотрел Уинетт и обратил к ней взгляд, полный мольбы. Супруга улыбнулась ему из-за плеча Браннока. Наконец музыка стихла. Они подошли, и Уинетт с видом законной владелицы положила ладонь на плечо мужа.

— Я забираю моего повелителя, — улыбнулась она. — Браннок, ты не потанцуешь с моей сестрой? Эшривель, вы будете великолепной парой.

Казалось, Эшривели меньше всего хочется отпускать руку Кедрина. Однако она позволила Бранноку увести себя, а Уинетт заключила мужа в объятья.

— Я вижу, моя сестра веселится от души, — лукаво произнесла она.

— Спасибо, что выручила, — ответил Кедрин.

— А тебя надо было выручать? — тонкие дуги ее бровей поднялись, глаза заискрились.

— Думаю, ты была права, — Кедрин озабоченно нахмурился.

— Ты хочешь сказать, что одержал победу? — Уинетт рассмеялась и, поворачиваясь в танце, коснулась губами его подбородка. — Ну конечно… Какая женщина сможет перед тобой устоять?

— Любая, — ответил он уклончиво, но без тени шутки. — Единственная женщина, которая мне нужна — это ты.

Игривое выражение покинуло лицо Уинетт, и она, словно забыв, где находится и кто вокруг, крепко прижалась к супругу и горячо поцеловала его. Он так и не понял, что танцы прекратились, пока Уинетт не прервала поцелуй, и Кедрин не обнаружил, что их окружила толпа сияющих от восторга зрителей. Едва он поднял глаза, со всех сторон раздались аплодисменты и восхищенные возгласы. Кедрин почувствовал, что краснеет. Уинетт, нимало не смутившись, вовлекла его в новый танец, и зал снова превратился в пестрый сияющий водоворот.

Веселье продолжалось до глубокой ночи. Когда в небе забрезжила заря, Кедрин понял, что наплясался на всю жизнь. Его пригласила на танец Ирла, потом Арлинне. Казалось, каждая женщина желает сделать с королем хотя бы один круг по залу. Многие мужчины, столь же равнодушные к танцам, как Кедрин, подсели к столам с бокалами вина — или с напитками покрепче — и теперь сидели обмякшие и благодушные. Кедрин внезапно понял, что никто не покинет этот зал раньше него, и отправился на поиски Уинетт. Она едва дышала, ее сияющее лицо раскраснелось. Но, когда Кедрин предложил ей отправиться спать, она зевнула, прикрыв рот, и немедленно согласилась. Обернувшись к родителям, Кедрин спросил, не пора ли заканчивать праздник.