Левый глаз - Сергей Лифанов Страница 34

– Нейтрализатор!

– Он самый. Эй, Виталий, вставай!

Я присел рядом с Ольгиным и начал хлестать его по щекам. Подполковник очухался удивительно быстро.

– Что это было? – взвыл он, ошарашенно вращая глазами.

– Не важно! Рыжий уходит!

– Сейчас догоним, – Ольгин резво вскочил на ноги. – Спокойно, ребятки, все под контролем.

Проем шкафа открывался в темный туннель. Ольгин пошел вперед, шаря рукой по стене.

– Не видно ни зги, – бормотал он. – Сейчас найдем… Здесь должен быть рубильник. Ага, вот он!

Вдоль потолка разом вспыхнули люминесцентные лампы. Я увидел Игоря, стоящего в центре туннеля. В руке он держал пистолет.

Пистолет оглушительно кашлянул. Подполковник запаса Ольгин повалился на спину вверх лицом. Во лбу его появилась аккуратная багровая дырка, из дырки потекла кровь.

Я стоял, онемев, не чувствуя ватных ног. Наш супергерой, спаситель, профессионал в долю секунды отправился на тот свет, разрушив тем самым тщательно расписанный сюжет.

– Откуда пистолет? – проблеял Хуч. – Ты же не любишь оружие, Игорь?

– Полюбил, – коротко сообщил рыжий. – С вами, козлами, еще не то полюбишь. А ну-ка, давай сюда игрушку. Будешь дергаться – шлепну, как этого легавого.

Он надвигался темной неопрятной тушей. На меня нашел ступор – как на кролика, гипнотизируемого удавом. Рука моя медленно поднялась вверх и протянула нейтрализатор вперед. Игорь уже притронулся к нему пальцами… И тут Хуч с визгом бросился наперерез.

Игорь успел выстрелить, но пуля ушла в сторону. Пистолет покатился по полу. Я стоял и обалдело смотрел, как барахтаются на бетонном полу Хуч и Сяганов. Кажется, я не соображал ничего.

– Митька, включай фонарь! – вопль Хуча вывел меня из оцепенения. – Включай скорее, чего стоишь?

– Не могу, – просипел я. – Ты тоже тогда, Хуч… Тоже…

– Включай!

Сяганов весил в два раза больше тощего Хуча. Он уже почти скрутил бедолагу, Хуч держался из последних сил, не пуская громилу ко мне.

Резкое движение, и Хуч полетел в сторону. Рука Сяганова цапнула пистолет.

– Включай! – слабый голос Хуча.

– Хуч, зажмурься!!! – заорал я. И нажал кнопку.

В подземелье ворвался клубок ослепительных молний. Синие отсветы заплясали на стенах.

Игорь поднял пистолет и направил его на меня. Потом громко икнул. С удивлением посмотрел на пистолет, словно не понимая, что это такое… Разжал пальцы и уронил оружие на пол. Из угла его рта потекла струйка слюны.

– Хуч, ты зажмурился? – крикнул я. – Ты как, Хуч? Все нормально?

– Гы-ы, – раздалось в ответ.

Хуч смеялся, широко разевая рот.

25

Перед тем, как продать квартиру Хуча, я отодрал от стен ванной и туалета всю плитку, расколошматил ее в мелкие осколки, вывез на машине в лес и закопал в овраге. Я с ужасом думал о том, что кто-нибудь может восстановить проклятые графические комбинации и пустить их в дело. Мало ли дураков на свете? Таких, как я.

Хучу квартира больше не нужна, он живет у меня. Я кормлю его, стираю его простыни, в которые он регулярно мочится, и вожу его на прогулку два раза в день. Мой братишка Хуч любит гулять.

Я – его опекун. Он недееспособен.

Мне стоило больших трудов добиться опеки над ним. Я сделал фальшивую справку, что он – мой двоюродный брат. Это основательно опустошило мои карманы… Я не жалею об этом. Я пересмотрел свое отношение к деньгам. Деньги – дерьмо. Я отдал бы все, что имею, лишь бы вернуть Хучу разум. Увы, никто не в состоянии сделать это. Даже известный московский профессор О.Г. Кукушко, к которому я возил Хуча, сказал, что данный клинический случай безнадежен. Что никто не в состоянии превратить имбецила в нормально мыслящего индивидуума.

Много они знают, эти профессора.

Перед тем, как уничтожить все три комбинации, я пытался привести Хуча в нормальное состояние. Каждый день показывал ему «Антидурь» раз по сто. Конечно, без толку. Покойный проф. Сяганов хорошо знал свое дело, будь он проклят. Нейтрализатор выжег Хучу большую часть мозгов. Впрочем, как и Игорю Сяганову.

Игорь занял место, приличествующее ему, в психушке на улице Ульянова. Безобидный идиот… Почему-то этот конец никак не устраивает меня. Не могу я считать его счастливым, и все тут.

Полгода назад я стер с лица земли все узоры, созданные проф. Сягановым. Все туалетные плитки, бумажные копии, эскизы рекламы, компьютерные файлы. Гнусный нейтрализатор я растоптал ногами, а обломки сжег в костре. Само собой, я больше не пользуюсь «Медиумом» в работе. Иногда мне снится, что «Комбинация 3216 д» ожила – как мертвец, восставший из гроба. И тогда я просыпаюсь в холодном поту.

Почему-то я уверен, что люди не готовы к тому, чтобы получить такую игрушку в свои руки. Один Большой Вождь уже пытался избавиться от олигофренов, сумасшедших и прочих, не укладывающихся в рамки стандартного человеческого интеллекта. Этого вождя звали Адольф Гитлер. Что у него получилось? Ничего. Я проверял статистику – процент слабоумных в нынешней Германии вполне соответствует среднеевропейскому. Природу не обманешь.

Хуч… что сказать о нем? Он по-прежнему жизнерадостен и безобиден, но теперь он уже не дебил, а имбецил. Это более тяжелая стадия. По умственному развитию он соответствует четырехлетнему ребенку, поэтому мне не так уж и трудно с ним. Он слушается меня во всем. Он любит сосать леденцы «Чупа-чупс» и смотреть мультики. В компьютерные игры не играет. Не справляется – мозгов не хватает.

Я пытался наладить личную жизнь. Приводил в свою берлогу разных женщин. Умных, красивых… очень умных и очень красивых. Первое, что мне приходилось делать – объяснять, кто такой Хуч. Треть из моих новых знакомых сразу же предлагали отдать Хуча в приют, и, соответственно, моментально вылетали из дома. Остальные терпели Хуча дольше, но потом все равно скатывались к тому же предложению и вылетали… Странно это, правда? Может быть, я еще не встретил правильную женщину?

Это не страшно. Нам с Хучем хорошо и вдвоем. Иногда я привожу его с собой в бильярдную. Он не понимает правил игры, но я вижу, как по-детски блестят его глаза. Он громко радуется, когда кто-то красиво кладет шар в лузу. Он кричит "Вау"! – единственное из трех английских слов, которое почему-то не забыл.

Самое главное – он никогда не плачет. Он искренне любит эту жизнь.

Иногда я ему завидую.