Конан и Нефритовый Кубок - Джеральд Старк Страница 34

– Хорек пришел. Говорит, наш попрыгунчик его не заметил, и я ему охотно верю. Хорек довел его куда-то аж за Ламлам, где тот юркнул в большой богатый дом. Пробыл там с четверть колокола и выскочил как ошпаренный. Похоже, вскорости опять явится сюда. Рибеке его обогнал закоулками. Ши, покусай меня ишак, если это не гонец. Ты его появления дожидался?

– Знать бы, чего я вообще дожидался, – пробурчал Ши себе под нос. – Эй, хозяин! Я сыт и пьян, благодарение богам и содержателям кабаков. Держи за труды! И наплюй в бесстыжие глаза торговцу, у которого ты закупаешь вино. Пойдем, друг.

…Пугливо всматриваясь в сгущающиеся сумерки, иль-Миррас торопливым шагом преодолел квартал, разделяющий Мясницкую и Сахиль, и вздохнул с облегчением: отсюда до «Скрещенных ключей» уже рукой подать. Хозяин, прочитав последнее письмо от Джелани, почему-то ужасно разозлился, наорал на слугу, зашедшего невовремя, и даже несколько раз ударил кулаком по столу, опрокинув пиалу с дорогим розовым вином на драгоценный ковер из далекой Камбуйи. Иль-Миррас давно не видел господина в таком гневе. Потом, правда, тот немного успокоился, пока писал ответ и запечатывал его зеленым воском, но все равно иль-Миррас видел, как расстроен хозяин, и понял, что случилось нечто очень скверное. Он еще спросил, можно ли, доставив ответ, заночевать в таверне, – очень уж не хотелось тащиться на ночь глядя по темным пустынным переулкам, – но господин так рявкнул на него, что иль-Миррас стрелой вылетел за ворота и до сих пор чувствовал, как дрожат пальцы.

Под одиноким фонарем, едва мерцающим у входа в «Ключи», толклась пьяная троица. Иль-Миррас поравнялся с запоздалыми гуляками, брезгливо поворотив нос от крепкого перегара, и хотел было привычно нырнуть в приоткрытую дверь таверны, но тут один из пьянчуг, неловко переступив, споткнулся и рухнул прямо на гонца, облапив того за шею и дыша кислятиной. Его лицо на миг оказалось совсем рядом с лицом иль-Мирраса, и гонец, судорожно выдираясь, успел его рассмотреть. Почти мальчишка, кудлатый, горбоносый и черноглазый. Пьяное объятие длилось не более двух ударов сердца, потом юнец качнулся назад, и друзья ловко подхватили его под руки. Гуляка громко рыгнул, мутными глазами пялясь на иль-Мирраса. Ощутив мгновенную тошноту, гонец поспешно скрылся за тяжелой дверью таверны.

Туранец за стойкой кивнул. Иль-Миррас, обойдя стойку, откинул полог и по узкому темному коридору двинулся к комнате Джелани, все еще с омерзением ощущая на шее прикосновение чужих липких пальцев.

– Принес? – спросили из темноты.

Иль-Миррас сунул руку за пазуху. Его горестный вопль огласил таверну.

Письмо исчезло вместе с кошельком.

* * *

Содержимое тощего кошеля, столь виртуозно изъятого Ши у злосчастного иль-Мирраса, вогнало бы любого карманника в сугубое уныние. Пригоршня серебряных монет невысокого достоинства, складной ножик для бритья с рукоятью из косульего рога, талисман-оберег в виде засушенной птичьей лапки да еще небольшой пакет из промасленного пергамента, запечатанный жирной кляксой зеленого воска. Серебро Ши, скривив пренебрежительную гримасу, ссыпал в пояс, побрякушки швырнул через первый попавшийся забор. На углу Гончарной и Медников приятели, не сговариваясь, разошлись в разные стороны. Остатки золота, полученного от Конана, перекочевали в кошельки Гайраля и Рибеке. Ши уносил запечатанный зеленым воском пакет.

Попетляв по узким, темным, на первый взгляд тупиковым переулкам и убедившись, что никто не увязался следом, Ши отправился в «Улыбку удачи». Ему не терпелось взглянуть на содержимое украденного пакета, и, оказавшись в безопасности комнатушки на задворках «Улыбки», воришка нетерпеливо разорвал толстый пергамент, вытащив свернутый во много раз лист.

Ши Шелам не без оснований полагал себя человеком образованным. Он бойко объяснялся на местном заморийском диалекте, на шемском и туранском наречиях, и даже мог поддержать простейшую беседу на немедийском. Вдобавок Ши путем изрядных затрат с горем пополам выучился читать и писать, здраво рассудив, что подобные умения никогда не повредят.

Однако угодившее к нему в руки послание заставило воришку озадаченно прикусить ноготь и сдвинуть брови. Он не понимал в написанном ровным счетом ни единого слова.

Буквы выглядели знакомо – такая вязь, смахивающая на переплетение ветвей, диковинных загогулин и россыпь птичьих следов, используется для письма в Туране и Шеме. Но почему литеры упрямо не складываются в привычные слова?

На всякий случай Ши повертел загадочный лист так и эдак, решив, что текст надо читать не слева направо, а скажем, сверху вниз или справа налево. Поднес пергамент ближе к огоньку свечи – вдруг под бессмысленными каракулями прячется настоящая запись, выполненная молоком или раствором толченой меди?

Лист ничуть не изменился, зато воришку осенило, и он довольно хихикнул. Наверняка это тайнопись! А ему отлично известен некто, разбирающийся во всяческих хитроумных шифрах!

«Только этот „некто“ вряд ли согласится впустить такого гостя, как я, посредине ночи, – уныло припомнил Ши, уже собиравшийся вскочить и бежать к дому нужного знакомца. – Ладно, потерпим до утра. Заодно прихвачу с собой Малыша. Пусть полюбуется на добычу. Если только она чего-нибудь стоит».

* * *

На встречу в «Красном быке» киммериец опоздал. Причем опоздал изрядно, почти на колокол, заставив Ши ерзать, будто на раскаленной сковороде. О причинах своей задержки Конан умолчал, а Ши не стал расспрашивать. Жив, вот и отлично. Гляди, какую вещь мне удалось раздобыть! Что означают эти каракули? Пес их знает! Но чутье мне подсказывает – это штука очень и очень важная. Поэтому мы дружно маршируем на Пергаментную аллею и…

– К Тавилау? – варвара аж перекосило. – Может, ты один сходишь?

– Я таскался с тобой в Приют Страждущих и в вашу жуткую Управу! – возмутился Ши. – Потакал твоим выдумкам, не пытался узнать, где ты прячешься, всячески способствовал наведению справедливости, травился кислятиной в «Ключах», а ты не хочешь оказать мне малую любезность?!

– Юнра меня терпеть не может, – вяло попытался отговориться Конан.

– Чепуха, – отмахнулся воришка. – Ты доблестный Страж Когорты, а не какой-то туповатый провинциал! Хотя, – добавил он потише, – на мой взгляд, служба сделала тебя еще более бестолковым.

Нахальный выпад пропал втуне – киммериец пропустил его мимо ушей. Похоже, его мысли занимало нечто более важное, чем болтовня с приятелем.

Замешкался Конан из-за Огненного Феникса, Диери и Барча ит'Каранга. Собственно, последние дни варвар обитал в имении конезаводчика, рассудив, что там его будет достать трудновато. А коли загадочные убийцы найдут способ проникнуть в бдительно охраняемые владения семьи ит'Каранг и расправятся с неугодным им молодым порядкоблюстителем, то так ему и надо. Не сумел надежно спрятаться – сам виноват.

Хозяин дома не возмутился, обнаружив, что Диери умудрилась не остаться в одиночестве. У Барча появились новые трудности. Близилось время розыгрыша Осеннего Кубка, владелец Конного Поля и распорядители скачек настойчиво требовали назвать имя наездника, а Феникс до сих пор оставался без такового. Подчиненные Барча в один голос заявляли: лучше остаться без высокого жалования, чем лишиться жизни под копытами злобного саглави.