Бог хаоса - Рэйчел Кейн Страница 34

Он продолжал говорить, его губы шевелились, но единственное, что она слышала, что эхом отдавалось в сознании, словно звон огромного медного колокола, были слова «я люблю тебя».

Казалось, это признание и его самого застало врасплох — не в плохом смысле, нет; скорее, как если бы до этого мгновения он не отдавал себе отчета в собственных чувствах.

Ощущение было такое, словно она никогда на самом деле не видела его прежде, и он был прекрасен. Прекраснее любого мужчины, которого она когда-либо встречала за всю свою жизнь.

Она остановила поток его слов поцелуем. Точнее, поцелуями. Очень долгими. И когда он наконец отодвинулся от нее — не слишком далеко, — в его взгляде светилось всепоглощающее неудовлетворенное желание.

И Клер это нравилось.

— Я люблю тебя, — повторил он и поцеловал Клер таким долгим поцелуем, что у нее перехватило дыхание.

В этом поцелуе было больше, чем когда-либо, и страсти, и настойчивости, и… всего. Как будто прилив подхватил ее и уносил прочь; она подумала, что это было бы прекрасно — если бы она никогда больше не коснулась берега, если бы так и плавала бесконечно в этой красоте, если бы даже утонула в ней.

«Стоп-сигнал! — пронеслось в ее сознании. — Остановись! Стоп-сигнал! Что ты делаешь?»

И ей немедленно захотелось заглушить этот внутренний голос.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала она дрожащим голосом и прижала к его груди дрожащие руки. Его мышцы были напряжены под мягкой тенниской, грудь вздымалась и опускалась в такт дыханию, — Я готова на все ради тебя.

Она рассчитывала, что эти слова послужат для него стимулом, однако они, напротив, пробудили в нем разум. Он удивленно уставился на нее.

— На все, да. — Он крепко зажмурился, — Я въехал. Это плохая идея, Клер. Очень, очень плохая.

— Сегодня? — Она нервно рассмеялась, — Когда все сходят с ума? Почему бы и нам… тоже? Всего раз.

— Потому что я дал обещание. — Он обнял ее, притянул к себе, и она почувствовала, как мучительно сотрясается его тело. — Твоим родителям, себе, Майклу. Тебе, Клер. Я не могу нарушить слово — больше у меня нет ничего.

— Но… что, если…

— Не надо об этом, — прошептал он ей на ухо. — Пожалуйста, не надо. И без того нелегко.

Он снова поцеловал ее, но в этом поцелуе, долгом и нежном, ощущался привкус слез. Привкус в некотором роде прощания.

— Я правда люблю тебя, — Он смахнул с ее щек влагу, — Но этого я не могу.

Не успела она остановить его, как он вскочил, сунул ноги в туфли и быстро устремился к двери. Она села, прижимая одеяло к груди, как будто была обнажена. Он взялся за дверную ручку.

— Пожалуйста, останься, Шейн!

Он покачал головой.

— Если я останусь, может произойти все, что угодно. Ты понимаешь это, я понимаю это, и мы не должны. Знаю, все разваливается, но… — Он сделал глубокий, мучительный вдох, — Нет.

Звук закрывшейся за ним двери пронзил ее, словно удар ножа.

Клер рухнула на постель, огорченно обнимая пахнущую Шейном подушку, ерзая в поисках места, согретого его телом, думая, что сейчас расплачется и будет плакать, плакать, пока не уснет.

И потом ей припомнилось то чудесное выражение в его глазах, когда он сказал: «Я люблю тебя».

Нет, сейчас не время плакать.

В конце концов она заснула с непривычным ощущением безопасности.