Охотник - Камли Брайт Страница 34

На четвертом этаже перед входом в священный зал заседаний находились два бойцовых паука и служительница в черном. Она стояла навытяжку, а глаза ее, как того требовал устав, даже не шевельнулись в сторону проходящего мимо правителя. И Найл подумал, что еще вчера все это великолепие носило больше парадный характер: любой взрослый смертоносец ни в какой охране до сих пор не нуждался…

Пятый этаж, шестой, седьмой… — Найл почувствовал, как заныло ушибленное позавчера колено — восьмой, девятый, одиннадцатый… Благодаря идущему сзади Дравигу, Найл знал, что остался всего один.

«Всего…» — Найл мысленно себя одернул. Дравиг ведь не отставал, а чего это ему стоило — в его-то возрасте — можно было только гадать. Не придумав ничего лучше, Найл остановился и принялся возиться с застежкой от плаща, давая время Дравигу, а заодно и себе передохнуть.

Площадка двенадцатого этажа заметно отличалась от предыдущих. И те тоже были пыльными и запущенными, и там также чувствовался резкий контраст между привычками и предпочтениями людей и пауков: вторые как раз любили находиться в подобных жилищах, однако здесь, на двенадцатом, ощущалась особенная заброшенность. И ветхость. Перила, которые, конечно, никто не чинил и этажом ниже, начали обваливаться именно здесь, наверху.

Полусгнившая дверь, растрескавшийся мрамор… Словно бы дома ветшали быстрее оттого, что в них никто больше не жил.

Впрочем, теперь уже не совсем: в конце длинного коридора у одной из дверей стояла охрана. Видимо, здесь и помещался преступник.

— Мне нужно остаться с ним наедине, — Найл не назвал никакого имени, обозначив личность заключенного так, как это было принято у пауков — особым телепатическим импульсом. Дравиг сразу же отозвал охрану. Подождав, пока пауки спустились на несколько этажей, Найл открыл дверь.

Комната была небольшая, шагов пять длиной, однако темный ком в углу, казалось, совершенно в ней потерялся. Трудно было даже представить, чтобы огромный смертоносец смог до такой степени сжаться.

Найл прошел к единственному, с запыленным, наполовину выбитым стеклом, окну и присел на подоконник. Ком в углу ничем не показал, что заметил появление правителя.

Похоже, он не шевелился все те шесть часов, что провел здесь: пыль на полу в основном осталась нетронутой, и только там, где прошел Найл, остались четкие следы.

Надо было начинать разговор. Во-первых, по рангу, а во-вторых, потому что именно Найл настоял на этой встрече.

Но вот только как, с чего?

Конечно, Юс (так звали смертоносца) его чуть не убил, но сам он также стал объектом нападения. И это потрясающе усложняло дело: прощение и сочувствие человека, пусть даже его и называют посланником богини Нуады, — что может быть оскорбительнее?

Впрочем, как и любые разговоры, связанные с его, Юса, позором. Легче умереть. Он так и сделает: он уже себя приговорил — осталась чистая формальность: суд.

Найл достаточно хорошо знал смертоносцев: пытаться что-либо изменить — по меньшей мере наивно.

С другой стороны, хотя бы попробовать стоило, во всяком случае затем, чтобы узнать, кто отдал приказ бросить камень. Юс ведь находился какое-то время в мысленном контакте с Неизвестным. Только вот захочет ли Юс говорить…

— Мне нужна твоя помощь…

— Справляйся один… человек…

От неожиданности Найл вздрогнул: поразила его даже не грубость (слово «человек» на языке пауков считалось оскорблением), а то, что Юс так быстро «заговорил».

В каком-то смысле это уже было некоторой удачей.

— Да, я человек, но я имею голос в суде, и если скажу «нет», ты останешься жить. Вместе со своим позором…

Найл не успел закончить — Юс хлестнул ненавистью с такой силой, что правитель почти задохнулся. Казалось, ужас, который испытывали до него перед смертоносцами все предшествующие поколения, передался ему в эту минуту и, наверно, бы убил, но Юс вовремя одумался. Он был совсем молод, и где-то глубоко-глубоко в его сознании крошечной искоркой промелькнула надежда.

Тяжело дыша, Найл сполз с подоконника на пол и прислонился спиной к стене. Вот что значит потерять бдительность. Надо было думать, что Юс не в себе и вряд ли до конца способен контролировать свои поступки.

Хорошо еще, отражатель мысли находился в нерабочем состоянии, а то бы… Как только Найл стал правителем города пауков, он перестал носить ментальный рефлектор, но сегодня утром вынужден был снова прибегнуть к его услугам.

Память зачем-то продолжала — раз за разом — воспроизводить только что происшедшее, смакуя недавно пережитый страх. Найл с трудом заставил себя отвлечься и подумать о деле, ради которого пришел: уходить отсюда ни с чем он не собирался.

— Ты его боишься? — спросил Найл, на всякий случай заслоняясь от возможного удара, но его не последовало: Юс только еще больше сжался у себя в углу.

— Ты его боишься, — констатировал Найл.

— Нет.

— Ты ведь можешь ему отомстить.

— Все равно.

— Почему? — пытаясь проникнуть в наглухо закрытое сознание смертоносца, Найл нажимал то на одну болезненную точку, то на другую — что называется, подбирал ключи, но пока без всякого толку. Каково же было его удивление, когда невидимая дверь неожиданно распахнулась сама, и в его воображении возникла следующая картинка: густая паутина, крошечный, видимо, совсем недавно родившийся паучок и рядом мать…

Вообще-то, Найл смутно представлял себе взаимоотношения самцов и самок: смертоносцы не любили об этом распространяться. Кажется, взрослые самцы «покупали» матерей для своих будущих наследников — продолжателей рода. Однако здесь все было как-то нетипично: этот вот паучишка родился явно не по заказу — скорее по взаимному желанию. Найл даже бы сказал… Нет произнести «по любви» применительно к паукам не получалось даже мысленно, тем более он даже не представлял, поймет ли его Юс. Но тот прекрасно понял, и его ответ сопровождался ощущением, похожим на насмешку:

— Думаешь, только вы… — во второй раз он не сказал «люди», видимо, к нему уже начало возвращаться самообладание, — так умеете? Хотя теперь неважно… — возникшее ненадолго оживление тут же погасло: Юс снова захлопнул «дверь», но этого было достаточно.

Вот тебе и на: смертоносцы на протяжении нескольких веков так тщательно вытравливали из людей все человеческое, чтобы в конечном счете стать на них похожими. Трагедия Юса была теперь совершенно ясна. В далеком прошлом сам смысл существования самца заключался в воспроизведении себе подобных — дальше он мог умирать. Вайг рассказывал, что у некоторых видов менее разумных пауков самка вообще съедает самца после совокупления.

У смертоносцев статус самки тоже всегда был выше, но и самец в свою очередь занимал определенное положение, которое потом передавалось потомкам. И вот Юс, исполнив свое биологическое предназначение, одним лишь социальным поступком все перечеркнул. Теперь уж Найл тем более не собирался отступать: