«Мы одной крови». Десант из будущего - Юрий Валин Страница 34

Земляков подошел к неподвижной старшине:

— Марин, проверила бы ты посты. А то, как в прошлый раз, прохлопаем противника в самый интересный момент.

Шведова встал. Губы у нее были какие-то неровные: то ли кривила пренебрежительно, то ли вовсе покусала.

— Понимаешь, старлей наш еще стесняется маленько, — непонятно зачем сказал Женька.

Старшина кивнула и пошла вверх к машине. Женька украдкой кинул обрывки «спецупаковки» в костерок, подпихнул сапогом. Черт знает что, таишься, как во вражеском тылу…

Коваленко поплевал в маску, промыл, нацепил на физиономию, поправил ремни баллонов и тесемки сумок-утяжелителей, и, прошептав что-то водолазно-суеверное, полез в воду. Плыть решил с обоими баллонами — все равно придется надежно топить снаряжение. До самодельного буйка, обозначавшего места падения самолета, было всего-то метров восемьдесят, но Женьке стало не по себе. Водичка свежая, да и солнце уже совсем за деревьями. Подождали бы утра, честное слово…

В воде побулькало, успокоилось. Женька поправил на шее ремень тяжелого «суоми». Сколько ждать-то теперь?

Подошел Попутный, рассеянно посмотрел на озерную гладь:

— Занырнул Валера?

— Так точно. А вот как мы летчика на берег будем вытаскивать? Он же, наверное, того… совсем размокший?

— Летчика? Зачем нам размокший? Суши его потом. Нормального летчика найдем, — судя по всему майор еще пребывал под впечатлением вестей с базы «Ноля». — Ты как сам-то добрался?

— Ну… Крюк дал, а так-то ничего.

— То-то я смотрю, шпалер у тебя новый. Ладно, о приключениях потом. Сейчас я служебную совесть очищу, и расскажешь, как там, на «Фрунзе»…

Попутный неспешно прошел к костру, сел, озабоченно поглядывая на небо, принялся подсовывать в огонь сучья. Заодно и тонкие «импортные» листки ориентировок подсовывал-сжигал…

Женьке было слегка обидно. Тут совершаешь технически неподготовленные переходы, сталкиваешься с бронетехникой и живой силой противника. И все это с отягощением в виде секретного снаряжения. И нате вам: «приключения потом, что на «Фрунзе»? Естественно, на базе сложности, о которых, кстати, Попутный теперь даже больше знает. А в Выборге? Что там, сложностей не было? Ладно, выскочил тов. Земляков, и хорошо.

* * *

— …Смотри, смотри, явно же читается!

Огонек зажигалки Торчка был тусклым, но чудной оранжевый пластик флакона все-таки просвечивал. И буквы крошечные, почти стертые можно было различить:

…для чувствительной кожи… made in Austria…

— Трофейный, — в замешательстве пробубнил упертый Павло Захарович. — Вон и еще… Дайындалгын куш: кораптын [56]… Оно по-тюркски, не иначе.

— Для спецшкол делают. Предателей хватает. И тюрки с кавказцами… Вон как надписи замыть старались, — Марина с яростью встряхнула флакон.

— Да не будут диверсантом такое давать, — пробормотал Лешка. — У них там все до мелочей продумано.

— Что-то продумано, что-то упустили. — Марина, морщась от бензиновой вони «катюши» [57], спрятала пластиковый флакон с пахучей антинасекомой жидкостью. — Нужно их брать. Сейчас же. Или уйдут.

Торчок потер свежевыбритый подбородок (утром майор пообещал лично поцирюльничать, если «товарищ ефрейтор, так беззаветно занятый борьбой с немецко-финским оккупантом, не найдет время заняться своей дикобразной физиономией».

— Мариша, ты в курсе, что выйдет, если ты пальцем в небо попала? Тут такое дело, что одними догадками не обоснуешь… — пробубнил Торчок.

— Я не гадаю. Тут нюансов и доказательств хватает… — Шведова выпрямилась, одернула ремень с кобурой. — В общем, я приказываю. Задержать и передать до выяснения. Стрелять не будем, если не окажут сопротивления. Товарищ Трофимов?

— Так я ж вроде к ним и приписан, — в ужасе прошептал Лешка.

— Вот и остаешься приписанным. Тебя никто их к стенке ставить не обязывает. Доставим на хутор, свяжемся с кем положено. Разберутся. В общем, будешь страховать.

— Та нам бы хоть взвод автоматчиков, — пробухтел Торчок. — Они ж нас сами в два счета… отстрахуют. Та ты ж сама видела.

— Поэтому и надо брать, пока ничего не подозревают. Иначе действительно наоборот получится. Сами ляжем, а их потом еще сколько искать будут…

* * *

Коваленко вынырнул, но к берегу плыть не стал, наоборот, удалился от буйка и возился, готовя снаряжение к ликвидации…

— Результат, я так понимаю, отрицательный, — заметил Попутный. — Сейчас Валера от снаряжения избавится и по порядку доложит. Так, значит, немец у нас там уже прижился?

Женьке вновь пришлось рассказывать о госте из Бремена. Майора почему-то очень интересовал иностранный гость. Наконец следственная группа увидела, как полегчавший Коваленко энергично плывет к берегу…

У костерка было тепло, и старший лейтенант быстро перестал клацать зубами. Сидел на корточках, в накинутой на плечи телогрейке — за два дня следственная группа прибарахлилась, не зря начальство на хутор постоянно шастало.

Паузы затягивалась. Наконец, Коваленко сказал:

— Лежит. Сохранность хорошая. Кабина пуста.

— А опознавательные знаки? — не выдержал Женька.

— Финские, — старший лейтенант поднял голову. — Это биплан. Что-то вроде «Бристольского бульдога» [58]. С Финской он там лежит.

— Значит, удостоверились, — с непонятным оптимизмом констатировал майор. — Теперь с легким сердцем в путь. Попрощаемся с коллегами, и незачем время терять. Сначала Питер, потом метнемся к карелам…

Женька понял, что явно чего-то недопонял.

— Тут, Евгений, такое дело, — Коваленко вытер мокрое лицо. — Вчера новая вводная до нас дошла. Нашли те самолеты. Вернее, место их базирования. Самолетов там, понятно, уже нет, но куда могли исчезнуть, вроде бы выяснили…

— Да, наше Управление не зря хлеб ест, — с гордостью заметил Попутный.

— Значит, зря я эту тяжесть волок? — еще не веря, пробормотал Женька.

— Ну, требовалось окончательно убедиться, — пожал плечами старший лейтенант. — Кстати, шланги вовсе на ладан дышали. Доверять таким…

Женька сказал. О шлангах, озере и доверии к технике. Очень хотелось и о начальстве свое мнение исчерпывающе изложить, но хватило сил сдержаться.

— Распустился ты, Евгений, — печально заметил майор. — Да, две звездочки кому угодно голову вскружат. Переживаешь, нервную систему не бережешь. Нехорошо. Уж не знаю, как у вас в тевтонской словесности, а в нашем деле предпочтительнее каждую версию до конца отработать. Что мы и сделали. Уж не обессудь, товарищ боевой лейтенант, не в читальном зале сидим.