Под знаком небес - Борис Новиков Страница 34

Несколько слуг смотрели в глаза своему королю и ожидали его приказаний. Двое из них стояли на помосте рядом с креслом Мирона, а остальные располагались возле стола или стен.

Уже несколько дней повелитель Малдонии пребывал в дурном настроении. Его сын, Мархак, настаивал на том, чтобы сменить Железного Герцога на посту полководца, объясняя это тем, что у чужеземца слишком много власти. Конечно, глупости, но короля раздражала назойливость сына. Кажется, тот решил, будто разбирается в государственных делах и теперь все время лезет с советами. Наверняка не может дождаться, когда папа умрет, чтобы занять трон! Мирон брезгливо поморщился: обойдешься, сынок, мы еще поцарствуем!

Вдобавок к этому он скучал. Недавняя победа над армией Бальгона сделала его в глазах простого люда чуть ли не героем, и Мирон жаждал новых подвигов. Однако его полководец, этот герцог Дьяк, все тянул и отговаривался тем, что Малдония понесла большие потери. Король выражал свое неудовольствие грубыми замечаниями, чаще всего обращая их к своему кравчему, который время от времени подносил ему на серебряном подносе небольшой кубок с вином.

Вдруг дверь распахнулась и вошел смотритель замка, подобострастно согнувшись в пояснице и с елейным выражением лица. Это был упитанный человечек небольшого роста, абсолютно лысый, одетый в светло-коричневый кафтан, препоясанный синим широким поясом. Длинные рукава доходили до середины ладоней, оттеняя драгоценные перстни, в основном фамильные и с гербовыми печатями, ибо смотритель принадлежал к древнему знатному роду, и должность его была наследственной.

Остановившись в трех шагах перед столом, он поклонился Мирону и замер, ожидая позволения заговорить.

– Ну, что тебе надо? – поинтересовался король, недовольно поморщившись.

– Герцог Ноксбургский, Ваше Величество, просит удостоить его высоким вниманием.

– Пусть войдет, – разрешил Мирон, подбирая полы мантии и стараясь принять величественную позу, – он не хотел, чтобы главнокомандующий подумал, будто он слаб и распустился, с удовольствием переложив все заботы на армию.

Смотритель поклонился едва ли не до пола и выскользнул из трапезной так быстро, как позволяли его коротенькие ножки.

Дьяк вошел широким шагом и, остановившись перед возвышением, на котором располагалось кресло короля, припал на правое колено, откинув парадный, отороченный мехом горностая, плащ.

– Полно, мой друг, – сказал Мирон ласково. – Герою ни к чему соблюдать все церемонии. Что не разрешено простым смертным, то позволено богам, – добавил он с улыбкой, которая тем не менее получилась кисловатой.

– Я всего лишь покорный и преданный слуга Вашего Величества, – ответил Дьяк, поднимаясь.

– Ну, будет, будет! – отмахнулся король шутливо. – Какое дело привело тебя ко мне?

– Я хотел просить вас и вашего сына, принца Мархака, быть сегодня у меня на званом ужине, – ответил Дьяк.

– В честь чего торжество? – поинтересовался Мирон.

– В честь Вашего Величества, государь, самого мудрого и победоносного правителя на земле, сумевшего одолеть воинство вампиров.

– Хм. Это мне нравится, – одобрил Мирон. – Что ж, я принимаю твое приглашение, но едва ли смогу прийти, у меня много важных дел. Но принц Мархак прибудет обязательно.

– Благодарю, Ваше Величество, – ответил Дьяк.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать?

– Нет, мой король.

– Тогда можешь идти.

Поклонившись, герцог развернулся и вышел из трапезной. Его кратковременный визит удивил Мирона. С чего это вдруг полководцу понадобилось устраивать в его честь пир? Чтобы показать, что он не боится разделить с ним славу своих побед? Но это было бы даже дерзко. Впрочем, от этих чужеземцев всего можно ожидать. Король вздохнул и приказал слуге принести еще вина.

Из дворца Дьяк отправился к себе домой, где первым делом вызвал шеф-повара и спросил:

– Что ты сделал с трупами тех наемников, что я прислал тебе недавно?

– Отнес в холодную, мой герцог, – ответил толстяк, которого била мелкая дрожь, ибо его новый господин внушал ему суеверный ужас: повар искренне верил, что обыкновенный человек, даже при поддержке многотысячной армии, не может разбить воинов Бальгона.

– Сегодня я устраиваю званый ужин, – объявил Дьяк. – Приготовь из этих мертвецов столько блюд, сколько сможешь, и постарайся, чтобы гости пальчики облизали.

Повар побледнел и открыл рот, чтобы спросить, не ослышался ли он, но слова замерли у него в горле, когда он встретился взглядом с Дьяком. Нет, никаких сомнений быть не могло: герцог сказал именно то, что хотел.

Захлопнув рот, повар сказал:

– Все будет сделано, мой господин.

– Вот и хорошо! – Дьяк подошел к ларцу сандалового дерева и достал из него увесистый кошель. – Это тебе за преданную службу, – добавил он, отдавая его повару. – Надеюсь, в чем она заключается, объяснять не нужно?

– Нет, господин, об этом будем знать только вы и я. Даже мои помощники останутся в неведении.

– Ступай, – сказал Дьяк. – Уверен, ты еще не раз будешь вознагражден за преданность.

– Благодарю, мой герцог, – повар поспешно поклонился и выскользнул за дверь.

Увесистый мешок оттягивал карман, а золото жгло грудь даже через одежду. В голове крутилась последняя фраза хозяина. Меньше всего повару хотелось вновь оказывать ему «услугу» подобного рода – даже несмотря на щедрость герцога. Толстяк перевел дух и помчался на кухню, чтобы исполнить волю этого страшного человека, которого боги послали ему в хозяева.

Гости сидели за длинным дубовым столом, покрытым белоснежной скатертью и ломившимся от всевозможных яств.

Многочисленные повара, составлявшие кухонный штат дома Дьяка и занимавшиеся иными, нежели их непосредственный шеф, закусками, стремились разнообразить блюда, подаваемые на стол, и потому приготовляли кушанья таким образом, что они приобретали необычайный вид. Порой им удавалось довести даже обыкновенные съестные припасы до степени полной неузнаваемости, в результате чего на столе оказались фантастические животные, напоминавшие одновременно лебедей, фазанов, куропаток, голубей и прочую живность, обыкновенно подаваемую в состоятельных домах Малдонии.

Помимо блюд домашнего изготовления, тут было немало тонких яств, привезенных из чужих краев, жирных паштетов, сладких пирогов и белого хлеба, который подавался только за столом у знатнейших особ.

Пир увенчивался наилучшими винами, как иностранными, так и местными, особенной же популярностью среди дам пользовалось легкое золотистое, изготовляемое по заказу самого Дьяка. Его можно было выпить много, но захмелеть лишь слегка, что особенно ценно при длительном застолье.

Вельможи, привыкшие к роскоши, были довольно умеренны в пище и питье, отдавая предпочтение изысканности, а не количеству съеденного. Однако принц Мархак имел в этом отношении, как и его отец, склонность к излишествам. Он сидел во главе стола, мрачный и молчаливый, время от времени бросая подозрительные взгляды на расположившегося по правую от него руку Дьяка. Герцог был одет в темно-синий костюм, под которым виднелась белоснежная, тонкого полотна, рубаха. Мархак недовольно нахмурился, заметив, что даже теперь полководец не снял своего панциря. Можно было подумать, будто он ежесекундно опасается покушения. Принц уже открыл было рот, чтобы язвительно поинтересоваться о том, чью руку хозяин дома подозревает в коварном умысле, но почему-то передумал.