Волонтеры Челкеля - Андрей Валентинов Страница 34

В Иркутске, наверно, и в самом деле было полно бродячих собак, но Арцеулов почему-то встревожился. Он вспомнил других собак — таких же серых, с глазами, горящими красным огнем.

— Господа, — в конце концов решился он. — Я вам сейчас расскажу одну историю. Только очень прошу мне поверить…

— А что случилось, Ростислав Александрович? — встревожилась Берг.

— Я сейчас увидел собак. Конечно, собак здесь много, но…

Арцеулов старался рассказывать без лишних эмоций. Дойдя до эпизода с перстнем — о том, как и где он его нашел, капитан предпочел умолчать, — он вдруг подумал, что со стороны это может показаться бредом. Тем более, его собеседники, люди науки, к подобным историям — Арцеулов был в этом уверен — относились с очевидным скепсисом. Его, впрочем, никто не перебивал, и Ростислав завершил рассказ при полном молчании.

— Вот… — он развел руками. — Дико это все, конечно, господа. Впрочем, вчерашняя история, которой многие из вас свидетели, пожалуй, еще нелепей. Вы, наверно, сейчас будете говорить о нервах и о воспаленном воображении…

— Да отчего же? — пожал плечами Казим-бек. — По-моему, все логично — псы дрессированные, а вы их разогнали. Бог весть, может, ваш перстень их отчего-то напугал…

— Считается, что серебро отгоняет нечистую силу, — вскользь заметила Берг.

— Вот-с! — поднял палец Семирадский, — прошу полюбоваться, господа! Наталья Федоровна Берг, блестящий физик-экспериментатор, начинает преподносить нам концепции господина Стокера! Замечательно! Упыри, господа! Лешие! Домовые! Стыдитесь, сударыня!

— Я согласна сгореть со стыда, — спокойно ответила девушка, — но только после того, Глеб Иннокентьевич, как вы сами объясните эту историю. А заодно и то, что случилось с вами ночью.

— Охотно-с! — кивнул профессор. — Итак, относительно собак я полностью согласен с мнением господина Казим-бека и Арцеулова. Собаки-ищейки, смею напомнить, применялись еще в допотопные времена. Что касаемо вашего перстня, молодой человек, то вы, вероятно, допустили типичную ошибку людей, не имеющих научного склада ума — рассудили по принципу «после того — вследствие того». Собак могло напугать вовсе не ваше кольцо, а что-то иное. Совпадение-с! Ну, а насчет вчерашнего смею предположить, что мы имели дело с какой-то очень ловкой — и новой! — научной выдумкой. Я лично считаю, что это было использование высокочастотных полей! Да-с!

— Господин Арцеулов, — внезапно подал голос молчавший все это время Богораз. — Можно на минуту ваш перстень?

Ростислав, сняв перстень, передал его студенту. Тот осторожно покрутил его, взвесил на ладони, затем отдал обратно:

— Благодарю вас… Господин профессор, прежде всего хочу напомнить вам один постулат Секста Эмпирика…

Тут он закашлялся. Семирадский несколько иронически поглядел на Семена, бормоча нечто вроде: «Нуте-с, нуте-с…»

— Секст Эмпирик писал, что в случае недостатка данных следует воздержаться от суждения. Я не присутствовал при случае, описанном только что господином Арцеуловым, но я был сегодня ночью при эпизоде, нам всем памятном. Конечно, я плохо помню детали. Глотнул газа, к тому же мой бронхит… Но я заметил следующее. Во-первых перстень господина Арцеулова привлек внимание того странного господина, который пытался нас задержать…

— Ерунда! — не выдержал профессор. — Этот, как вы его назвали, господин, тоже начитался Стокера…

— Во-вторых, когда господин Арцеулов пытался разорвать это препятствие, мне показалось, что перстень светился…

— Обман зрения, — фыркнул профессор. — Или отсвет фонарей.

— Фонари были далеко. Сейчас я осмотрел перстень — обычное старое серебро очень высокой пробы. Оборудования у меня нет, но я почти уверен, что внутри у него нет никаких сюрпризов. Светиться он не может, но я склонен в данном случае верить своим глазам. Итак, мы имеем дело с чем-то, его понять пока не можем. А значит, воздержимся от выводов…

Тут он снова закашлялся. Профессор не перебивал, но весь его вид выражал несогласие.

— И в-третьих, — заключил Семен. — Насколько мне известно, никакое поле не способно иметь твердость стекла. Вчера мы столкнулись с чем-то другим…

— С бесовским заговором! — охотно согласился Семирадский. — И вы туда же, Семен Аскольдович!

— А отчего нет? — вдруг подняла голову Берг. — Наши предки называли это «нечистой силой», но может, что-то в самом деле существует?

— И это надежда российской науки! — профессор взмахнул руками и, возмущенно сопя, выскочил из комнаты.

— Мне не повезло, — внезапно заговорил Лебедев, слушавший этот долгий спор молча. — Я не видел ничего, а значит, могу судить лишь с чужих слов. Но вот что я придумал… Этой ночью вас могли задержать куда более простым способом, ни к полю, ни к нечистой силе, отношения не имеющему.

— То есть? — голова профессора показалась в дверном проеме.

— Гипноз. Этот тип в шинели — сильный гипнотизер. Он внушил вам, что вокруг преграда. Кстати, это же касается стрельбы — пули господина поручика в него попросту не попадали.

— Ну уж нет! — возмутился Казим-бек. — Господин полковник, вы же знаете, как я стреляю! А там и десяти шагов не было…

— Это не так трудно, — заметил Лебедев. — Ну а перстень… Почему-то он действует на этого типа отрицательно. Достаточно легкого раздражения, чтобы разрушить силу гипноза…

— А что? — Арцеулов с интересом поглядел на перстень, а затем на Лебедева. — Господин полковник, по-моему, вы правы!

— Три вида истины! — прокомментировал Семирадский. — Научная, ненаучная и обывательская! Гипноз — типичное объяснение, когда других объяснений нет! Вот так-с…

— А собаки уже во дворе, — внезапно заметила Берг, выглянув на улицу.

— Черт! Неужели мы не закрыли калитку! — Арцеулов вскочил, выхватывая револьвер. — Я сейчас, господа…

— Погодите, господин капитан! — крикнул Казим-бек, вскакивая и хватаясь за винтовку, но Ростислав уже сбегал по лесенке, ведущей со второго этажа к сеням. Там было морозно, и он успел подумать, что зря не накинул полушубка.

Собаки и в самом деле были уже во дворе. При виде капитана они тут же отбежали в сторону и беззвучно оскалились. Знакомые красноватые глаза недобро мерцали затаенным огнем.

— Гипноз, значит, — пробормотал Арцеулов, осторожно подходя к калитке. — Поглядим, какой тут гипноз…

К его удивлению калитка была заперта. Арцеулов вспомнил высокий глухой забор, окружавший дом и поневоле присвистнул. Как серые твари попали во двор, можно было только догадываться. Впрочем, размышления следовало отложить на более удобное время. Первой мыслью капитана было попросту перестрелять незванных гостей, но он тут же сообразил, что стрельба средь бела дня неизбежно привлечет внимание патрулей или соседей, которые вполне могут обратиться к властям. Оставалось попросту выгнать странных зверей. Арцеулов распахнул калитку и в ту же секунду почувствовал резкое движение воздуха, как будто рядом пронесся сильный порыв ветра. Он взглянул во двор и обомлел — собак не было. Не удержавшись Ростислав выглянул на улицу. Там тоже было пусто, лишь на снегу темнело несколько собачьих следов.