Серебро ночи. Примум. Книга 2 - Татьяна Герцик Страница 34

Амирель снова сказала, что ехать надо, но достаточно будет, если они отправятся вдвоем с Ферруном.

– Нам с ним уже приходилось усмирять целые толпы, надеюсь, мы сможем помочь юному королю уничтожить крамолу.

Сильвер напрягся, но промолчал. Он отчаянно хотел ехать вместе с ними, быть рядом с Амирель, но его личные желания по сравнению с государственными нуждами не значили ничего. Он поедет туда, куда его пошлют.

Феррун тут же возмутился:

– Почему королю? Откуда ты знаешь, что он достоин нашего доверия? Возможно, королева была бы куда лучше?

– Вот давай поедем и все выясним, – миролюбиво предложила Амирель. – Что безрезультатно гадать, кто из них лучше, если мы ничего не знаем ни о нем, ни о ней?

– Она права, Феррун, – вступил в спор Беллатор. – Это наилучший выход. Хотя мне очень беспокойно и за вас, и за остающийся без вас Терминус, но что делать? – и он обратился к сидящим за столом: – Может быть, кто-то может предложить что-то другое?

Нескио с горькой нежностью погладил обручальное кольцо, ярко блеснувшее на пальце.

– Думаю, мне нужно возвращаться в Ключград. А Сильверу, как брату наместника нашего короля, то есть полномочному представителю Терминуса, ехать с Ферруном и Амирель в Фарминию.

Сильвер с благодарностью посмотрел на него. Тот чуть заметно ему подмигнул в знак участия и понимания.

Роуэн и Крис поддержали нескио. Беллатор думал так же, хотя ему и не хотелось отпускать брата на новые неизведанные испытания.

– Что же, быть по сему, – решил он и твердо глянул в лицо возмущенному, не желающему выполнять это распоряжение Ферруну. – Если ты, – он нарочито подчеркнул это обращение, – не желаешь менять свой статус, то должен подчиниться воле Совета. Но если вы, – тут он снова сделал многозначительный упор на этом слове, – решите его поменять, то мы почтительно перед вами склонимся.

Феррун вскочил и в раздражении выскочил из зала. Не понявший ничего Крис недоуменно воззрился на собеседников.

– Что это сейчас было? – спросил он у всех разом. – Что за новый статус у этого развязного мальчишки?

– Неважно, мой друг, неважно, – рассеянно заверил его нескио. – Мне нужно собираться, поэтому я вас покину. Больше я заезжать сюда не буду, отправлюсь завтра же, поэтому прощаюсь с вами до лучших времен.

Он поспешно ушел. Амирель тоже поднялась.

– Пойду передохну. Мы выедем ранним утром, ваша честь? – сухо обратилась она к Сильверу.

Тот с готовностью ответил:

– Наверняка. И нужно быть готовыми как можно раньше, неизвестно, во сколько нас поднимет Феррун.

– Ты возьмешь с собой свой отряд, брат? – с беспокойством осведомился у него Беллатор.

– Не вижу смысла, – Сильвер не отрывал глаз от девушки. – У нас добрые кони, но с Агфе им не сравниться. Да и зачем? Феррун наверняка и мне-то будет не рад, а уж такой обузе, как отряд, пусть и небольшой, и вовсе возмутится.

– Как знаешь, – согласился с ним Беллатор. – Тогда мы почти все решили. Отдыхайте. – И с намеком посмотрел в глаза Роуэну.

Тот сразу смекнул, в чем дело.

– У меня есть для вас некоторые новости, ваша честь, – официально обратился он к Беллатору. – Вы сможете уделить мне пару минут?

Они вдвоем ушли в кабинет к наместнику, остальные разошлись по своим комнатам.

В кабинете Беллатор рассказал о посещении королевских покоев, портретах принцессы Лусии и принца Феррео и реакции на это Ферруна.

– Этого и следовало ожидать, – задумчиво признал Роуэн. – Жаль, конечно, что меня при этом не было, хотелось бы посмотреть на вытянутую физиономию Ферруна. Да, ему явно не хочется взваливать на себя такую обузу, как осажденное и измотанное постоянными войнами королевство.

В этом Беллатор с ним не согласился:

– Если б не война, он бы вообще не взялся нам помогать. Оставить в беде свое наследство ему не позволяет честь. Если б в Терминусе все было хорошо, мы бы его и не видали.

– Уверен, колдовской трон хорошо знал, что делал, когда перекидывал его к нам через века, – Роуэн поиграл кисточкой шелковой портьеры, закрывавшей окно. – Теперь у нас есть надежда.

– Да. Но меня беспокоит еще одно – красота Амирель. Теперь, когда она считается супругой Ферруна, никто не мужчин на нее не покушается, боясь его вспыльчивости и силы. Но если мы объявим ее его сестрой, то многие из видевших ее мужчин наверняка захотят сделать ее своей.

– Да? – Роуэн скептически вытянул губы. – Она ведь может управлять людьми, так что никаких осложнений я не предвижу. К тому же мне она не кажется такой уж красавицей.

– Это потому, что мы с вами преданно любим других женщин, – Роуэн отметил, что Беллатор не сказал «любил», – и нас не волнуют ее прелести. А вот для остальных Амирель представляет огромный, порой непреодолимый, соблазн. И это меня беспокоит. Пусть она и обладает даром внушения, но захватить врасплох можно и ее.

– Но что мы можем сделать? – бывший герцог прикинул возможные варианты и постановил: – Ничего! Не можем же мы ее запереть и приставить к дверям охрану! Да она нам этого и не позволит, не говоря уж о постоянно зовущем ее с собой на помощь Ферруне.

Беллатору пришлось с ним согласиться. Они совещались еще долго, и Роуэн уехал к себе уже поздней ночью, но не спал почти до утра, мечтательно глядя из окна на виднеющиеся вдали купола храма монастыря Дейамор.

Умчавшись от противных людишек, заставлявших его делать то, что ему вовсе было не по нраву, Феррун пытался совладать с охватившей его яростью. Но она по-хозяйски заполняла всю душу, требуя выхода. Можно было бы ударить со всей силы кулаком по стене, но что после этого произойдет? Выдержит ли стена?

Он уже хотел выскочить на улицу и повалить пару-тройку растущих у дворца толстенных вязов, выпуская праведный гнев, когда из-за поворота ему навстречу вынырнула куда-то спешившая Марти. Феррун резко выдохнул и в пару прыжков оказался рядом с ней. От нее веяло таким умиротворением, что он протянул руки, почти не осознавая, что делает, и прижал ее к себе.

– Постой так, пожалуйста! – попросил он, хотя просить в принципе не любил, предпочитая брать все без спросу.

Девушка заглянула в его темное лицо и молча положила руки ему на грудь. Феррун почувствовал, как от ее пальцев по всему телу расходится чудесное спокойствие. Ярость тут же утихла, оставив после себя ясное осознание происходившего: ему нужно учиться лучше владеть собой!

Если б на его месте была Амирель, она бы вспышку яростного неприятия чужих приказов списала на действие амулета, но Феррун прекрасно знал, что камень здесь ни при чем – эти вспышки случались с ним еще тогда, когда он был ребенком и Тетриус видел лишь на пальце графа Контрарио.

Нет, похоже, это свойство его характера. Феррун попытался припомнить, был ли он подвержен подобным приступам неистовства в то время, когда был принцем Феррео, и не смог. Кроме отдельных моментов, выхватывающих из забвенья чьи-то дорогие ему когда-то лица, он не помнил ничего.