Легенда о Велесе - Галина Львовна Романова Страница 34

— Скажешь, что хотел, — и уходи, — последний раз предупредила Дива и откинула щеколду.

Ставень распахнулся от мощного толчка. Перун ввалился в покои прямо к ногам Дивы. Она отступила, ожидая, когда он встанет, но Сварожич не собирался этого делать. Выпрямившись, он снизу вверх глянул на жену.

— Говори, — потребовала она.

— Я в вине пришел сознаться, — покаянно молвил Перун, опуская голову. Взлохмаченные непослушные волосы его рассыпались по плечам, и Дива некстати вспомнила, как нравилось ей перебирать и причесывать его кудри. Чтобы не оттаять душой, она закусила губу и поднесла свечу к запястью, нарочно причиняя себе боль.

— Прости меня, — тем временем молвил Перун, не поднимая лица, — Обидел я тебя, доверие и любовь твою растоптал. Ни в чем ты не виновата, а из-за меня теперь на тебя позор ляжет… И дети — заугольниками их кликать станут, а их-то вины нет. Все я! Прости… Я много думал… Права ты — нельзя нам больше вместе, не хочу я тебе больше горе причинять. Уйду я навсегда, даже имени моего ты никогда не услышишь, а если долетит, то новое, ибо я прошлое свое уничтожить хочу. Только ты прости, если сможешь, потому что, боюсь, нет мне прощения… Что я наделал!

Он схватился за голову и глухо застонал.

Дива все держала огонек свечи у ладони. Стиснув зубы, она терпела, но потом не выдержала и тихо вскрикнула.

Перун мгновенно вскинул голову и увидел на ее нежной коже след ожога.

— Что ты! Что ты! — вскрикнул он, бросаясь к женщине. — Зачем? Ради меня? За что?

Схватив обожженную руку, Перун торопливо поцеловал красное пятно. Под его прикосновениями боль неожиданно быстро стала спадать, а красное пятно начало уменьшаться.

Исцелив ожог, Перун не выпустил руки Дивы.

— Не стою я того, чтобы ради меня на такое идти, — молвил он. — Побереги себя хотя бы ради детей.

Он притянул ее к себе, но Дива и не думала вырываться. Даже позволила взять из рук свечу и отставить ее в сторону. Перун осторожно обнял ее ноги.

— Ухожу я, — повторил Перун. — Молчи! Все решено! Не отговаривай меня! Я люблю тебя и соглашусь лучше навеки расстаться с тобой, чем оставаться подле. Ты еще не понимаешь до конца всю боль, что я тебе причинил…

— Исцелил, — прошептала Дива.

— Раны на теле исчезнут, в душе — останутся навсегда, — возразил Перун. — Нет мне прощения. Когда-нибудь ты еще проклянешь меня и благословишь лишь за то, что я покинул тебя… Я сейчас уйду, но пообещай мне, что мои дети не помянут меня недобрым словом. Обещай, что не взрастишь в них ненависти ко мне! Пусть не знают обо мне ничего — ни хорошего, ни дурного… Обещаешь?

— Ты уходишь насовсем? — Дива осторожно дотронулась до его волос.

— Насовсем, ибо не могу больше лгать. Обещай лишь, что дети…

Он недоговорил — Дива наклонилась и поцеловала его в губы.

— Обещаю, — просто сказала она. — У них будет самый лучший отец в мире!

Перун вновь обнял ее ноги, прижимаясь к ней всем телом.

— Я люблю тебя, — сказал он. — А теперь прощай!

— Нет, на сей раз тебе придется немного задержаться!

Новый голос заставил обоих вздрогнуть. Дива оглянулась и закричала. Перун, от которого она невольно загородила дверь, не сразу нашел глазами пришельца. То, что он увидел, заставило его отпрянуть от Дивы. Лишившись опоры, молодая женщина покачнулась, падая, и он немедленно вскочил, обнимая ее. Но даже находясь в полуобморочном состоянии, Дива все-таки нашла в себе силы отстраниться от него.

Она была в ужасе, но и ее спутник тоже казался удивленным. И немудрено — в дверях, держа на отлете обнаженный меч, стоял один Перун, а подле женщины, бережно поддерживая ее — второй. Оба Перуна были похожи друг на друга как две капли воды — даже волосы обоих одинаково топорщились от ветра — только один был в кольчуге и в полном вооружении, а у второго не было ничего, кроме ножа за поясом.

Соперники пристально смотрели друг на друга, а Дива безмолвно переводила взгляд с одного на другого. Она бы давно упала, если бы второй Перун не держал ее за локоть.

Пришелец сделал шаг от двери и не глядя затворил ее.

— Отойди от нее, самозванец, — приказал он, наставляя меч. — Подними руки и назовись. А лучше скинь маску, дабы я мог видеть, кого сейчас убью!

Дива вздрогнула, но человек крепче сжал руки, подтягивая ее к себе силой.

— Ты прольешь кровь здесь, в ее покоях? — спросил он.

— Я пролью и ее кровь, если она не уберется, — был ответ, — Иди вон, Дива, пока я не вспомнил о твоей измене!

Женщина попыталась сдвинуться с места, но не смогла пошевелиться.

— Пожалуйста, не надо, — попросила она еле слышно.

— Пошла вон!

— Оставь ее в покое, Перун! — воскликнул человек. — Ей дурно!

— Притворяется, — фыркнул Перун. — Надеется отвлечь меня… Видишь, Дива, к чему привело твое вранье? Ты и не пыталась скрыть, что этот неизвестный — твой любовник!.. Эй! Покажись, кто ты? От кого она прижила детей?

Не дожидаясь ответа, Перун шагнул к нему, поднимая меч. Лезвие блеснуло перед глазами Дивы. Ей показалось, что из кончика меча вырвалась молния и опалила ее. Вскрикнув, женщина покачнулась и упала на руки незнакомца.

Над нею завис меч, почти доставая грудь человека.

— Я убью тебя, — пообещал Перун, — если ты и дальше будешь испытывать мое терпенье.

Незнакомец поднял на руки Диву и, пятясь, пошел в глубь комнаты. Не сводя глаз с идущего следом Перуна, он опустил женщину на ложе и медленно выпрямился.

— Обещай, что не причинишь ей вреда, — сказал он. Дива с тревогой взглянула на противников. У Перуна, стоявшего подле нее, не было ни одного шанса уцелеть — простой нож не оружие против меча. Но спину его скрывал плащ — может быть, под ним… Диве очень не хотелось, чтобы здесь убили безоружного, кем бы он ни оказался на самом деле — он ведь просил за нее!

Незнакомец сделал незаметное движение, Перун уловил его и шарахнулся в сторону, но было поздно — сорванный с плеча плащ взвился в воздух и упал на его голову. Дива вскрикнула — сзади за пояс незнакомца был заткнут двузубый топор, точь-в-точь такой, какой был у Велеса, но с короткой рукоятью. Незнакомец выдернул его и бросился на Перуна.

— Не смей! — завопила Дива, вскакивая с постели. Незнакомец помедлил — и этого хватило Перуну, чтобы сбросить с головы плащ. Меч и топор встретились, и противники закружили по комнате, осыпая друг друга ударами. Оба они были отличными бойцами, достойными друг друга. Дива с ужасом смотрела на их одинаковые лица, одинаково искаженные гневом и ненавистью.

Сражение тем временем разгоралось — оба Перуна знали, с кем бьются. Остановить бой могла только случайность — оплошность со стороны одного из них, которая будет стоить ему жизни.