Корпорация Деда Мороза - Анна Бербеницкая Страница 34

– Да ладно, все как у всех. Отцы и дети. – Влада не обижалась. Она давно привыкла. Только вот если еще вчера могла смело возразить маме, то после разговора со Снежанной вдруг стало нечем крыть.

Казалось, она ведет нормальную жизнь и все хорошо. Неплохая работа, интересное хобби, кому какая разница, что читает перед сном? Это личное дело каждого. И вдруг получается, что надо было давно задуматься и понять, что это неспроста. Поверить, что вся ее с таким трудом отлаженная жизнь – иллюзия и сама Влада не один год прячет голову в песок и не замечает очевидного. Как же сложно осознать такое!

– Не знаю, почему ты вдруг решила поднять эту нелегкую тему, – подала голос мама, – наверное, есть на то причины. Может быть, взрослеешь наконец, или это такой запоздалый переходный возраст? Но хочу сказать одно: то, что я никогда не понимала тебя, не мешало любить. А это главное. Я родила тебя поздно, когда уже и не надеялась иметь детей. Да и врачи в один голос твердили, что не выношу. И когда ты появилась на свет, я была уверена, как и любая сумасшедшая мамашка, что моего ребенка ждет необыкновенная судьба. Но все, что тебя интересовало с детства, – читать книги, не выходя из комнаты. Ни подруги, ни кружки и секции, ни учеба, по большому счету. Ну какой матери такое понравится? Ты уж не сердись на меня сильно. Я ведь давно стараюсь не вмешиваться в твою жизнь, правда?

– Правда, – через силу улыбнулась Влада, чувствуя, что глаза наполнились влагой. – Я тоже люблю тебя, мама. Пойдем спать, что-то нет сил, почти два часа ночи.

Ирина Викторовна кивнула, подсказала, где взять свежее постельное белье, и принялась убирать со стола, выпроводив дочь с кухни. А Влада зашла в свою спальню и рухнула на диван. Мама ничего не меняла в комнате, и все вещи лежали на местах, там же, где обычно. Пожилой одинокой женщине за глаза хватало двух оставшихся комнат, гостиной и спальни, и владения дочери оставались нетронутыми.

На письменном столе под стеклом лежали школьные фотографии и засушенные листья, которые Влада любила собирать осенью в парке. На столе стоял старенький, но еще рабочий стационарный компьютер с модемом, а по соседству – школьная подставка для книг, стакан с ручками и карандашами и настольная лампа из «Икеи», купленная Владой. На стенах – стройные ряды книжных полок, на которых не было ни сантиметра свободного места. Каждый раз, приезжая домой, она доставала книги, протирала пыль и ставила на место.

В небольшом шкафу для одежды висели на плечиках майки, брюки, кофты и даже зимняя и демисезонная куртки, Ирина Викторовна категорически отказывалась выбрасывать их. Она привыкла всегда и на всем экономить и не верила, что современные девушки могут запросто относить платье один сезон и выкинуть, купив два других. Давно можно было выбросить эту старую мебель и продавленный диван, переклеить обои, заменить выцветший линолеум и вдохнуть в квартиру новую жизнь. Но все, на что согласилась мама, это вставить пластиковые окна. Единственные подарки, которые Ирина Викторовна принимала с удовольствием, – современная кухонная утварь. Пароварка, соковыжималка, блендер, йогуртница, набор дорогих кастрюль и кофе-машина нашли свое место на маленькой кухоньке и никогда не стояли без дела. И однажды Влада почувствовала, как рада, что интерьер маминой квартиры не меняется, что ее собственная комната живет как будто в прошлом, застряв в ушедшем веке. Как легко ей дышится в обстановке детства, среди родных вещей и запахов. Как будто переносишься на машине времени в школьные годы.

Она не могла понять, откуда возникает это чувство, ведь сама когда-то мечтала поскорее уехать из дома, жить отдельно от мамы и делать то, что хочется. Но однажды заметила, как приятно возвращаться домой.

Влада не стала раскладывать диван и доставать наволочку и пододеяльник. Постелила только простынь, наспех разделась, укрылась пледом, а под голову положила огромного плюшевого медведя. И уже через минуту спала.

* * *

Пожилой мужчина с бледной кожей и спутанной бородой, такой беспомощный во всех этих проводках и капельницах, мало чем напоминал того бодрого и сильного дядю Арсения, которого бережно сохранила Машина память.

Доктора не могли сказать ничего определенного, и это пугало больше всего. После инъекции, что старику вкололи в Ключах, прошло достаточно времени, давно должен был очнуться. И вот все жизненные показатели в норме, пульс, давление, результаты анализов, а Морозов никак не приходит в себя целую неделю. Лечащий врач уверяет, будто это такая нетипичная реакция на препарат, поскольку пациент, как выяснилось, много лет вообще не принимал никаких лекарственных средств.

Луиза круглосуточно дежурила в палате мужа и сама уже стала напоминать привидение: бледная, молчаливая, задумчивая. Бесшумной тенью передвигается по коридорам больницы, от кафетерия до душевой и обратно к постели любимого.

– Пожалуйста, сходи в отель, это ведь недалеко от клиники, отмокни в ванной, отоспись хоть несколько часов! Обещаю, что не выйду из палаты, все время буду здесь! – Мария Морозова в очередной раз попыталась убедить тетю отдохнуть, особо не рассчитывая на успех. – Я так ждала нашей встречи, так мечтала об этом, и вот вы оба в Москве. Но теперь уже волнуюсь не только из-за здоровья Арсения, но и из-за тебя. Нельзя целую неделю безвылазно сидеть в больнице. Теть, ну что случится за четыре-пять часов? Если он очнется, я тут же позвоню!

– Не очнется, – устало выдохнула Луиза. – По крайней мере, в ближайшие пару часов точно не очнется, я почувствовала. Поэтому и не уходила раньше. Нужно быть рядом, чтобы понять. А внутренний голос молчал, и я боялась вдали пропустить подсказку. Так что, пожалуй, и правда, пора выспаться на нормальной кровати. Спина уже ноет от казенных кушеток.

– Вот и хорошо! Водитель внизу, сейчас позвоню ему. И не переживай, я все равно буду в клинике, никуда не уеду до твоего возвращения!

Луиза тяжело поднялась со стула, поцеловала двоюродную внучку и, еще раз глянув на супруга, вышла.

Мария с облегчением опустилась в кресло у окна и закрыла глаза. Ей самой не мешало бы устроить хоть сутки передышки. Все это время, после того памятного звонка Луизы из Доманьи, после того, как выручили Арсения из лап бандитов, Маша мучилась бессонницей. Вставала посреди ночи, устав ворочаться с боку на бок, и думала, думала, думала…

Странная история с похищением не давала покоя ни на минуту. Отморозков, вколовших дяде Сене парализующий препарат, доставили в офис службы безопасности корпорации и допросили. Собственно, парни долго и не ломались, вскоре рассказали, что их нанял молодой человек и заплатил за то, чтобы похитили Морозова и отвезли в установленное место. Что за место, им должны были сообщить позже, но не успели.

Идентифицировать заказчика не удалось, бандиты, разумеется, не знали ничего, кроме имени. Какой-то Иван. Где его теперь искать, Ивана этого? Когда стало понятно, что больше ничего не выяснить, злоумышленников передали властям. А Маша потеряла сон.

Все это очень, очень странно и подозрительно! Арсений Морозов собственной персоной прилетает в Москву после двадцатипятилетнего отсутствия, и его тут же пытаются похитить. Причем не где-нибудь, а в захудалой деревеньке, в районе Устюга. Всего лишь в пятидесяти километрах от имения Деда Мороза. В то время как самого Владимира так же, впервые за четверть века, нет в России. Все, о чем Луиза сообщила, что Владимир прилетал в Доманью, но им не удалось встретиться. И Маша вздохнула с облегчением: хотя бы то, что с дедушкой все в порядке и его маршрут хоть как-то обозначился, снимало тяжеленную гирю переживаний с сердца. Зато с не меньшей силой давила другая – кому и зачем понадобился Арсений? Старик, о котором на родине вообще мало кто помнит, который не имеет никакой власти, никакой весомой силы, да и вообще почти никому не интересен, кроме самой Маши и еще нескольких родственников.