Заклятие Химеры - Джулия Голдинг Страница 33

Осень уже подошла к концу. Листья опадали с деревьев. На улице похолодало, и выпал первый снег. Но Конни была по-прежнему решительно настроена.

— Что скажешь, Конни? — спросила Эвелина, открывая банки с краской посреди пустой комнаты для гостей.

Комнату готовили к ремонту. Она должна была в скором времени превратиться в детскую.

Конни чуть не засмеялась, когда увидела, какую зеленую краску выбрала Эвелина. Она была точно такого же оттенка, что и пустоши по весне, во время буйного цветения трав.

— Очень мило, — сказала она, возвращаясь к своему занятию — обдиранию старых обоев. — А что ты собираешься делать вон с тем? — Она указала на банки с голубой краской, которые купил Мак.

— Их купил Мак, но цвет кажется мне ужасным, — сказала Эвелина, неодобрительно сморщив нос. — Для ребенка не годится.

— Ну, не знаю, — весело сказала Конни, — красивый голубой цвет вроде бы свежий, напоминает о море.

— Но я уверена, что ребенок будет гораздо лучше себя чувствовать среди зелени, напоминающей о траве, — решительно сказала Эвелина, обмакивая кисть в свою краску и давая избытку жидкости стечь обратно в банку.

Конни поняла, что детская скоро превратится для Эвелины и Мака в новое поле семейных битв, если они не помирятся.

— Думаю, он боится, как бы ты не превратила малыша в посредника банши, если сделаешь все по-своему, — сказала Конни как можно тактичнее. — Вот почему он выдал тебе голубую краску.

— А что плохого в том, чтобы быть посредником банши? — резко спросила Эвелина.

— Ничего, — поспешно ответила Конни. — Но он хочет восстановить гармонию. Я бы не удивилась, если бы он попытался взять тебя поплавать с Кракеном, чтобы уравнять шансы.

— Странно, что ты так говоришь. — Эвелина уронила кисть в лоток для краски. — Я отказалась, конечно. Сказала ему, что уже слишком холодно для плавания, не говоря уже о том, чтобы вообще подходить близко к Кракену.

Она, казалось, погрузилась в размышления о Маке и будущем ребенке. Конни показалось, что сейчас хороший момент для того, чтобы предложить компромисс.

— Что ж, кто сказал, что комната должна быть однотонной? — спросила Конни. — Это как-то скучно! Почему бы не покрасить часть комнаты в зеленый, а часть — в голубой? Ты могла бы сделать стену пустоши и морскую стену.

— Знаешь, Конни, думаю, ты права. Но тогда тебе придется мне помочь. У меня от этого цвета начинается морская болезнь. Я буду красить зеленым.

— Договорились.

Они закончили готовить поверхности и начали красить. Конни наслаждалась мерными, успокаивающими движениями кистью вверх-вниз по стене, тем более что Эвелина рядом делала то же самое. Это было скорее похоже на обработку камней вместе с горным гномом.

— Ты что-нибудь знаешь о муже тети Сибиллы? — спросила она, вскоре опять обратившись мыслями к теме, которая занимала ее уже несколько месяцев.

Если Эвелина и была удивлена таким неожиданным началом разговора, то ничем этого не выдала.

— Ой, не так много: он погиб задолго до моего рождения.

— Разве Сибилла не говорила о нем? — не сдавалась Конни, надеясь на то, что Мак и Эвелина не заметят, если она нарисует над своими волнами чайку, чтобы контрабандой протащить в детскую напоминание о Летающих Высоко.

— Говорила, конечно. Она была очень в него влюблена, а ведь они были женаты всего шесть месяцев до его гибели.

— Как он погиб? Она рассказывала?

Эвелина отложила свою кисть.

— Я уже когда-то рассказывала тебе об этом. Его захватил Каллерво.

— Это все, что ты знаешь? — спросила Конни, притворившись, что не замечает подозрительного взгляда тетки.

— Конни, почему ты меня обо все этом расспрашиваешь?

— Я просто хочу знать. Думаю, что это может оказаться важным.

— Насколько важным? — Эвелина не торопилась возвращаться к работе. Она во все глаза смотрела на племянницу.