Внучка берендеева. Летняя практика - Екатерина Лесина Страница 33

Над болотом туман подымался.

Белесый, драный, что старая, залеженная до дыр простыня, которую стирали и не отстирали, но так, грязною, волглою, кинули поверх мохового ковру.

Пахло тут…

А болотом и пахло.

Водой кислою. Землею сырою. Багною, что под ногами таилась. Ступи неосторожно — и сгинешь, будто бы и не было.

Архип Полуэктович ступал осторожно, крадучись. Ногу босую на мхи поставит. Прислушается. И после шагнет. Ну и мы за ним. Не по следам — следы болотные таковы, что, по ним идучи, скорей провалишься, но рядышком.

Идем.

Ноги волочем.

Солнце сверху припекаеть даже сквозь лопух, мною выдранный аккурат для этакого случаю. Я оный лопух на темечко положила да шпилькой рогатой к косе приколола. Может, оно и смешно, боярыньки только пофыркивали да пальцами тыкали, зато в маковку не напечет.

Они-то в селении остались.

Страдать.

Слезу там лить, жалиться Марьяне Ивановне на тяготы нонешнего бытия… только, мыслию, не больно-то она слушать станет. Прикрикнет, и пойдут боярыньки моркву чистить да репу мыть, а Емелька, на кашеварстве оставленный, помогать будет.

— Проклятье! — Кирей, шедший рядом, провалился по колени, хотя ж ступил и на плотный с виду мох. Он замер, прислушиваясь к болоту. Осторожно вытянул руки, вцепился в протянутый Еськой дрын.

Нет, этое болото мне было не по нраву.

Не из тех оно, которые, подбираясь к веске, раскидывают клюквяные ковры, зарастают по краям высокими кустами голубики, манят что зверье, что люд… нет, на этакое болото доброю волей не сунешься.

Архип Полуэктович остановился и руку поднял.

Прислушался вновь.

И я прислушалась.

Тишина. Только комарье звенит-вызванивает… вона, Егор по шее шлепнул ладонью, растер красную полосу. Это он зазря, так только приманит, и горше будет. Надобно было мушиной травы у Марьяны Ивановны испросить. Мыслю, отыскалась бы в сумке ейной. Пусть сия трава и вонюча зело, но и комаров, и мошку отпугнет.

— Ну что, господа студиозусы, — молвил Архип Полуэктович, посох в болото втыкая. И почудилось — качнулись моховые ковры. — Как вам?

— Мерзко. — Кирей присел на моховую кочку, белую, солнцем выжженную, да сапог стянул, перевернул, воду выливая. — Вода кругом.

Его ажно передернуло.

— Вода… а ты что скажешь, выпускничок? Или только горазд, что девок портить?

Это уже Арею было сказано. А он стоит.

Мрачен.

Губы поджаты.

Брови сцеплены. И глядит на болото, будто бы оно единственное во всех бедах виноватое.

— Вода, — промолвил и он, поморщившись. — Неуютно здесь…

— А от можно подумать, я тут мечтаю дом поставить да жить поселиться. — Архип Полуэктович из болота ногу-то вытянул, а оно, хлюпнувши смачно, отпустило. — И про воду прав, но учись… а то ишь, гений недоделанный…

И добавил словцо покрепче, очерчаючи, значится, где именно его не доделали. От этого словца у меня уши покраснели-то изрядно.

Арей же только хмыкнул и усмехнулся.

— Вода — хороший естественный барьер, который способен накапливать особый вид статической магической энергии, — произнес он голосом ровненьким. А я кивнула, дескать, от именно так и думала. — Свойство это проявляется лишь на больших массивах вроде озера и болота. И изрядно затрудняет работу со стихией, придавая ей высокую инерционность.

— От, учитесь, бестолочи. — Архип Полуэктович парасолю над лысиной раскрыл. — Шпарит как по писаному… может, еще и растолкует вам, чего сказал, пока у вас мозги узлом не завязались.

— А что, могут? — Еська поежился.

— У тебя — нет, — ответил Архип Полуэктович. — У тебя, братец-хитрован, на такие узлы мозгов не хватит, все в руки ушло. Еще раз к моим вещам протянешь, то и без них останешься.

— Так я случайно!

— Без мозгов иные люди всю жизнь живут и не печалятся, а вот без рук сложно будет. А ты не молчи… растолковывай людям. Зря, что ли, пришли?

Арей отер лицо рукавом. А лоб-то покраснел, и щеки, и стало быть, погорел он, как и прочие. Ох, буде вечером у Марьяны Ивановны работы, носы облупленные мазать и уши, ибо на немазаных шкура облазить станет.

— Если просто… магическое плетение вода стирает, размывает, и управиться с ней на болоте этом способен только сильный стихийник. С другой стороны, саму энергию, которая в плетения вложена, вода поглощает и хранит.

Архип Полуэктович кивнул и следующий вопрос задал, внове с заковыкой:

— Какую энергию?

— Да… какую получится.

— Я тебя, охальник, про конкретное болото спрашиваю, по которому мы, что гусь по курятнику, топчемся.

— Это как? — не утерпел Еська, шею поскребываючи, то ли напекло, то ли гнус местечковый одолел крепко.

— Это громко и без толку.

— Здесь… — Арей глаза закрыл. Руки распростал, пальцами шевелить. Если просто глядеть, то смех один. Стоит мужик и с видом пресурьезным воздух мацает. А коль так, как учили, силу свою пользуючи, то красиво выходило. Будто бы из пальцев Ареевых нити выходили, тонюсенькие, да на нити ж рассыпались, а там свивались меж собой узором бело-синим. — Здесь… некротика.