Лед как пламя - Сара Рааш Страница 33

Саммер клеймит своих рабов. Слуги, провожавшие нас вчера вечером в наши комнаты, тоже были с клеймом? В темноте трудно было что-либо разглядеть, и, если честно, меня тогда волновали мысли о том, как уберечь привезенные с собой драгоценные камни. Меня занимали вещи, стоящие королевского внимания, а не те, которые привлекли бы внимание солдата. Меня пронзает чувство вины. Я должна радоваться, что вела себя как королева, но ощущаю лишь отвращение.

Однако рабы-якимианцы в борделе ничем не отличаются от рабов-саммерианцев: ни те ни другие не выказывают ни малейшего неповиновения или хотя бы недовольства своей жизнью. Король Саммера мог воздействовать на саммерианцев накопителем, чтобы они беспрекословно приняли свое положение, но никакое количество магии не помогло бы ему повлиять на людей из других королевств.

Эти якимианцы ведут такую жизнь столько лет, что разучились давать отпор? Где те, кто не принял подобную судьбу? Их, наверное, держат подальше от гостей, чтобы они не портили иллюзию вечного наслаждения. Чтобы любой посетитель из других земель видел мнимое совершенство. Точно так же поступал Спринг с рабочими лагерями Винтера, держа их в глубине страны, чтобы они не мозолили глаза остальному миру.

Все. Довольно. Больше я не выдержу. Я отворачиваюсь от Симона, все еще обнимающего Терона за плечи, и несусь к двери в конце длинного коридора. Моя охрана не отстает ни на шаг и, скорее всего, вздыхает с облегчением, радуясь нашему уходу.

Дверь подпирает Кэридвен, прищурив глаза и скрестив руки. Сколько она тут стоит, наблюдая за разворачивающимся спектаклем? Позади нее появляется раб-саммерианец и шепчет ей что-то на ухо. Когда я подхожу к ней, она отходит от двери.

— Прости ее, брат, — кричит она в глубь коридора. — Вчера вечером она жаловалась на жару… Ты же знаешь, наш климат тяжеловат для винтерианцев.

Я не оглядываюсь и, по правде говоря, давно бы выскочила из борделя, если бы Кэридвен не схватила меня за руку и не удержала.

— Кэри! — взбудораженно восклицает за моей спиной Симон.

Раздается шуршание, за ним — глухой стук: король врезался в стену в конце коридора и упал.

— Я думал, ты еще не вернулась. Ты тоже должна прийти на сегодняшнее празднование! Я соскучился, сестренка.

Он все еще пьян? По выражению лица принцессы трудно сказать, искренен Симон в своих словах или нет. Она ничего не отвечает, пока он поднимается.

— Да, глотни воздуха, королева Винтера!

Мне хочется рычать от злости, и Кэридвен наклоняет ко мне голову.

— Не глупи, — шипит она.

Я вырываю руку из ее хватки.

— Ты понятия не имеешь…

— Я не имею? — Она поджимает губы и понижает голос до шепота. — Да, ты права. Это же не я жила здесь девятнадцать лет. Я понятия не имею, что творится в моем королевстве. К примеру, я не знаю о том, что если ты выкажешь неприязнь к моему брату, то он отомстит. Если не хочешь, чтобы он стал привозить рабов из Винтера, — не показывай своего отвращения!

— Что? — выдыхаю я. — Он не посмеет.

Кэридвен фыркает.

— А что его остановит? Несколько лет назад король Каспар отреагировал на моего брата точно так же, как ты. Выскочил отсюда как ошпаренный, всем своим видом демонстрируя, как противен ему Симон. Несколько недель спустя я нашла группу отемнианцев, насильно засунутых в рабский дом на юге Джулая. Так что повторяю: не глупи!

— Каспар узнал об этом? — заплетающимся языком спрашиваю я.

Не знаю, может ли нас слышать Симон. Оглянувшись украдкой, я вижу, что он беседует с Тероном. Оторвав на секунду взгляд от короля, Терон приподнимает в улыбке уголки губ. Он отвлекает Симона. В груди растекается прохлада. Благодарность чуть-чуть смягчает боль, которую я по-прежнему испытываю в душе от его предательства…

— Их вскоре нашли, — говорит принцесса, не признавая, но и не отрицая того, что освободила их именно она. — Но те, кого клеймит Саммер, больше не могут жить прежней жизнью. Не рискуй своими людьми. Терпи моего брата… мирись с его поведением.

Я медлю у выхода, с трудом шевеля мозгами, затуманенными жарой и ненавистью к Симону. Всем сердцем желаю сломя голову бежать из борделя сразу в Винтер. Но Кэридвен права. Придется мириться с выходками Симона… пока. Разве не мне пришла в голову мысль, что в этом самом здании может находиться ключ? Я не могу уйти. Во всяком случае сейчас.

Меня мутит, и я с усилием сосредотачиваю взгляд на ярком свете, льющемся из открытой двери.

— Когда я вернусь, король Симон, — громко произношу я, — то хотела бы осмотреть этот… — не могу произнести слово, — дом.

Прочешу его в поисках ключа или намека на орден Искупителей, а потом сбегу.

— Прекрасно, — радостно кричит за моей спиной Симон. — Конечно!

Я выдыхаю. Губы Кэридвен изгибаются в подобии одобрительной улыбки.

— Почему ты помогаешь мне? — понизив голос, спрашиваю я.

Она переводит взгляд на говорившего с ней раба, ожидающего ее снаружи. Кивнув, он выходит со двора на улицу.

— Как сказал мой брат, королева Мира, — говорит она, делая шаг к двери, — из чувства солидарности.