Лайнер вампиров - Галина Черная Страница 33

— Как ты можешь? — вспыхнула Памелла. — После всего, что нас связывало? После всего, что я для тебя сделала? Этот благородный пан офицер обещал, что нас посадят в одну камеру.

— Что-о-о?!! — Похоже, Эдуарду Калинкину впервые изменило хвалёное вампирское хладнокровие.

— Да! Да! Да! Он сказал, что минимум пятнадцать — двадцать лет мы будем неразлучны. Я до сих пор не могу поверить в такое счастье.

— И не верь, — жёстко оборвал её молодой вампир. — Господин Брадзинский, я ещё раз заявляю, что невиновен и ни в какую тюрьму не пойду. Вы меня слышите?!

Эльвира закатила глаза, кусая губы, чтоб не рассмеяться. Я откинулся на спинку стула и с наслаждением вытянул ноги. Пока эти двое орали друг на друга, как психованная пара мартовских кошек, я встал и открыл дверь.

— Присмотри за этими двумя голубками, — попросил я, подходя к дверям и подмигивая своей добровольной «стенографистке». — А вы, Чунгачмунк, следуйте за мной. Надеюсь, у вас есть какое-то оружие?

Индеец в ответ молча откинул полу пиджака, демонстрируя томагавк, украшенный росписью и перьями. Отлично, годится.

— Куда мы идём, брат? — спросил индеец, бесшумно скользя рядом.

— Возможно, арестовывать убийцу.

— Ты истинный вождь, Блестящая Бляха! Я горд, что мне довелось быть твоей правой рукой.

На самом деле повода для гордости было мало, особенно у меня. По крайней мере, пока мы не пришли к нужной каюте.

— Открывайте, Рутвен, я знаю, что вы здесь.

На самом деле я не знал, конечно, но это известный трюк у нас в полиции. В пятидесяти случаях он срабатывает. Изнутри послышался тихий истерический вскрик, шум и невнятная возня.

Я кивнул Чмунку, чтобы прикрыл меня, и тремя ударами ноги вышиб дверь.

— Стоять на месте, вы арестованы по обвинению в убийстве преподобного Арона Мультури.

Лорд Рутвен прекратил лихорадочное пакование чемоданов и, обернувшись ко мне, резко выхватил из-за пазухи старинный кремнёвый пистолет. Выстрел прогремел так быстро, что, если бы индеец не успел толкнуть меня в плечо, о дальнейшем развитии событий вы узнали бы только из газетных сводок.

Чунгачмунк издал леденящий душу крик индейцев, взмахнул над головой томагавком и тут же превратился в маленькую черепашку с крошечным топориком в левой когтистой лапке. Злодей демонически захохотал и вытащил из-за рукава длинный испанский стилет. Но к этому я уже был готов. Он кинулся на меня, быстрее молнии, но годы занятий в секции дзю-дзю не прошли даром — я перехватил вампира за запястье и резко крутнулся на месте. Нож вылетел из его руки, с хрустом вонзившись в потолок! Вторым ударом я попал ему в висок, вот так дерутся у нас в полиции…

Едва не вышибив головой дверь, лорд Рутвен приземлился, как кошка на четыре лапы, и кинулся от нас прочь по палубе. Когда я пытался его догнать, на меня толпой навалились знакомые упыри из Полякии, вывалившиеся из кают-компании. Усатые паны радостно загородили мне дорогу, доставая из-за пазухи фляжки с чёрным самогоном.

— Цо так поспешэн, пан офицер? Краше випейте з нами.

— Я нэ можу. Он… — Я указал рукой в направлении завернувшего за угол вампира. — Он казал, цо я… цо мы… цо вся Полякия — пся крев!

— Цо-о?! Рэжь курву!!!

И шумная толпа, оттолкнув меня, бросилась в погоню.

— Таки шо происходит? — Из соседнего окошка высунулся характерный нос изряильтянина.

— А шо тут скажешь? — автоматически откликнулся я. — Вон тот необрезанный поц в драном лапсердаке подговорил поваров в камбузе сунуть в соус для говядины некошерный свиной жир. И как после этого жить?

— Бей гоев! — показался и второй изряильтянин. — Таки за это надо убивать на том же месте!

Выпрыгнув из окна, они вытащили из карманов по кастету и мудро кинулись в обход, дабы взять преступника в клещи.

— Задача усложняется, — сам себе под нос пробормотал я. — Покалеченный преступник всегда вызывает жалость суда присяжных.

— Блестящая Бляха, держись, я иду-у! — Из прохода наконец-то показалась запыхавшаяся черепашка.

Я со вздохом подобрал индейца на руки и ускорил шаг. По ходу дела я наглым враньём вдохновил на погоню ещё и кротких виндусов, флегматичных выбриттов и горячих харвадов.

Бегущий впереди солидной толпы Рутвен нырнул в машинное отделение. Всей кучей мы ломанулись за ним и замерли, сражённые ужасным зрелищем. На горке угля, перекрывая стук работающих механизмов, подпрыгивал вдупель пьяный профессор Хам Хмельсинг, истошно вопя:

— Я утащу вас в…!

Присевший рядом Льюи чиркал зажигалкой, поджигая газеты, которыми были обложены стоящие в углу ящики с каменным углём. Эти двое намеревались спалить весь корабль! Три матроса-кочегара, не прерывая своей адской работы, пытались отогнать их лопатами, но пьяный Хам Хмельсинг, увёртываясь и расплёскивая виски направо и налево, старательно орал:

— Поджигай, Льюи, мальчик…! Поджигай их к…! Мы вместе избавим мир от…! Ты будешь единственный, кто…!

Естественно, мы всей толпой — и поляки, и изряильтяне, и выбритты — кинулись тушить пожар. А Рутвену в общей суматохе, естественно, удалось сбежать. Когда стало ясно, что все справятся и без нас, я потребовал, чтобы Льюи и Хмельсинга задержали и заперли понадёжней. А потом, заметив, как знакомая фигура под шумок выскальзывает наверх, подхватил на руки чудом не затоптанную черепашку и в одиночку продолжил погоню.

— Стойте, Рутвен! Вам всё равно некуда деться с корабля. Чистосердечное признание смягчает наказание!

Вампир обернулся и, злобно ощерясь, показал мне язык. Мы дали два круга по палубе, пока подозреваемый не получил небольшую фору и не нырнул в зал, где проходило траурное мероприятие символического прощания с памятью Арона Мультури. Все вампиры были в одинаково чёрных плащах с алым кантом, что выглядело до жути театрально, но добавляло торжественности. На сцене стоял большой портрет маслом, изображающий обнажённого Арона Мультури в полный рост, единственной одеждой которого была голубая лента с орденом Почётного миллиона, изображающего золотую овцу. Как же меня достал этот извращённый вампирский гламур!

Я стал искать глазами Рутвена, когда в зал забежал Николя и опять начал с истерики:

— Пожар! Пожар! Мы все погибнем!

Вампиры медленно встали, положили руку на сердце и монотонно запели:

Моя сонная овечка,

Я хотел сказать словечко

О любви, но тут опять прокол…

Моя дивная овечка,

Твой отец пронзил мне печень,

Под ребро вонзая острый кол!

Ну вот, только траурных песен тут и не хватало… Я так понимаю, что ради этой овцы вампиры уже готовы были идти на смерть. На самом деле, конечно, никто из них умирать и не собирался, но многозначительность обстановки того требовала. Пожар угрожал гибелью всему кораблю.