Задверье - Нил Гейман Страница 33

– Тебе просто придется устраиваться тут, внизу, как сможешь. В канализационных туннелях, среди магии и темноты. – Тут он вдруг широко улыбнулся, одарил Ричарда мимолетной, монументальной в своей яркости улыбкой. – Ну… рад был снова тебя повидать. Удачи. Если сумеешь выжить ближайшие день-два, – доверительно сообщил он, – протянешь, наверное, целый месяц.

С этими словами он повернулся и зашагал в туннель вслед за Охотником и д'Верью.

Прислонившись к стене, Ричард слушал, как удаляются шаги, как их разносит эхом, как мимо бежит, направляясь к насосным станциям Восточного Лондона, вода.

– Вот черт! – пробормотал он.

А потом, к своему собственному удивлению и впервые с тех пор, как умер его отец, Ричард Мейхью, оставшись один в темноте, заплакал.

На подземной платформе было совершенно пусто и совершенно темно. Варни шел по ней, держась поближе к стене и время от времени бросая нервные взгляды вперед, назад и по сторонам.

Станцию он выбрал наугад, добрался до нее по крышам, через темные закоулки, путал следы, чтобы стряхнуть возможный хвост. Он направлялся не в свою берлогу в глубинных туннелях под Кэмден-Тауном. Слишком рискованно. Были и другие места, где Варни припрятал оружие и еду. Он ненадолго заляжет на дно: пока буря не утихнет.

Застыв у билетного автомата, он прислушался к темноте: полнейшая тишина. Несколько успокоившись, что, кроме него, тут никого нет, он позволил себе расслабиться. Винтовая лестница уводила в темноту, и на верхней ее ступеньке он, остановившись, вдохнул полной грудью.

Из-за спины у него елейно-масляный голос дружелюбно произнес:

– Варни – лучший головорез и телохранитель всего Подмирья. Это всем известно. Сам мистер Варни нам это сказал.

А из-за другого его плеча безжизненно отозвался второй:

– Лгать нехорошо, мистер Круп.

В кромешной тьме мистер Круп с жаром взялся рассуждать на данную тему.

– Верно, мистер Вандермар. Должен сказать, что рассматриваю это как предательство лично меня и глубоко этим обижен. И разочарован. А когда у тебя нет искупающих черт характера, ты плохо умеешь мириться с разочарованием, как по-вашему, мистер Вандермар?

– Весьма плохо, мистер Круп.

Бросившись вперед, Варни опрометью затопотал по винтовой лестнице.

С верхней ступеньки ему вслед полетели слова мистера Крупа:

– Если придерживаться истины, это следует считать убийством из милосердия.

Топот сапог Варни эхом разносился по всей лестнице. Варни отдувался и пыхтел, обдирал о стены плечи, слепо несся в темноту. Он выскочил на площадку внизу, где табличка предупреждала пассажиров, что до верха ровно 259 ступеней и что подниматься по ней следует только людям крепкого здоровья. Всем остальным табличка предлагала воспользоваться лифтом.

«Лифтом?»

Что-то лязгнуло, двери лифта открылись с величественной медлительностью. Упавший из кабины свет залил коридор. Варни попытался нашарить нож и выругался, вспомнив, что он остался у этой суки, у Охотника. И потянулся за мачете в заплечных ножнах. Мачете на месте не было.

Услышав у себя за спиной вежливое покашливание, Варни обернулся.

На ступеньках внизу винтовой лестницы сидел мистер Вандермар.

И чистил ногти мачете Варни.

А потом на него бросился мистер Круп – сплошь зубы, когти и мелкие клинки: у Варни не было даже шанса вскрикнуть.

– Прощайте, – не отрываясь от своего занятия, бесстрастно сказал мистер Вандермар.

И тут потекла кровь. Горячая красная кровь в огромных количествах, ведь Варни был крупным мужчиной и всю ее держал в себе. Однако, когда господа Круп и Вандермар закончили, пришлось бы немало потрудиться, чтобы заметить крохотное пятнышко у подножия винтовой лестницы. В следующий же раз, когда мыли полы, и оно исчезло.

Охотник шла первой. Д'Верь – в середине. Маркиз прикрывал тылы. С тех пор, как они полчаса назад оставили Ричарда, никто не произнес не слова. Внезапно д'Верь остановилась.

– Мы не можем так поступить, – решительно сказала она. – Не можем его бросить.

– Конечно, можем, – возразил маркиз. – Уже бросили.

Она покачала головой. С той самой минуты, как увидела на испытаниях лежащего под Пагубой Подгузником Ричарда, она чувствовала себя виноватой и глупой. И устала от этого ощущения.

– Не глупи, – сказал маркиз.

– Он спас мне жизнь, – отрезала она. – Он мог бы оставить меня на тротуаре. Но не оставил.

Это все ее вина. Какие тут могут быть отговорки? Она открыла дверь к кому-то, кто мог бы ей помочь, и он ей помог. Он отнес ее в тепло, заботился о ней, привел ей на помощь других. И эта помощь, эта доброта выбросила его из его собственного мира в ее.

Глупо даже думать о том, чтобы взять его с собой. Они не могут себе этого позволить: она даже сомневалась, смогут ли они трое позаботиться о себе в предстоящем пути.

Тут ей пришло в голову, а просто ли это была открытая ею дверь? Позволила ли эта дверь ему заметить ее на тротуаре, или тут кроется нечто большее?

Маркиз поднял бровь: отстраненный, беспристрастный – воплощение иронии.

– Моя прекрасная леди, – сказал он. – В эту экспедицию мы пассажиров с собой не берем.

– Оставь покровительственный тон, де Карабас, – ощетинилась д'Верь, голос у нее звучал устало. – Думается, мне решать, кто пойдет с нами. Ты ведь работаешь на меня, так? Или мы поменялись местами? – Горе по родным и усталость истощили ее терпение. Она нуждается в де Карабасе, не может себе позволить с ним поссориться, но всему есть предел.

Он уставился на нее с ледяным гневом.

– Он с нами не пойдет, – бесстрастно заявил он. – Да и вообще он скорее всего уже мертв.

Ричард не был мертв. Он сидел в темноте на уступе, идущем вдоль канализационного канала, и размышлял, что ему делать, в насколько более безвыходную ситуацию он вообще способен попасть. До сего дня жизнь, решил он, прекрасно подготовила его для работы с ценными бумагами, покупок в супермаркете, просмотра послеобеденного футбольного матча в воскресенье, включения обогревателя, если похолодает. И замечательнейшим образом провалилась во всем, что касается подготовки его к жизни невидимки, обитающего на крышах и в канализации Лондона, к жизни в холоде, влажности и темноте.

Замерцал огонек. К нему приближались шаги. Если это банда убийц, каннибалов или монстров, он даже обороняться не станет. Пусть они за него все сделают; с него довольно. Он уставился в темноту, приблизительно туда, где полагалось быть его ногам. Шаги послышались еще ближе.

– Ричард? – позвал голос д'Вери.

Он даже подскочил на месте, а потом решил усердно не обращать на нее внимания. «Если бы не ты…» – подумал он.