Зима 0001 - Евгений Прошкин Страница 33

И еще…

Егор закрыл глаза от ужаса, от того, что не мог придумать опровержения – и даже простенькой отговорки. Он вспомнил еще одно обстоятельство, которое нельзя было списать ни на сбой в телесети, ни на ошибку техников. Это обстоятельство не обладало физическими качествами, его вряд ли удалось бы кому-то показать или как-то измерить, но для Егора оно было решающим. Заимев с помощью фирмы новые документы, он приобрел кое-что еще. И пусть Топорков признался, что профессии, указанной в дипломе, не существует, – он это получил!

Склонность, увлечение, навык – там всего понемножку. Может, он и не аналитик, но что-то же есть… Откуда это взялось? Он и понятия не имел о такой дисциплине. Облака, перистые облака – все, чем он мог заниматься профессионально. А теперь? Теперь его волновало другое.

Егор согнул руку и поднес к лицу разворот книги.

61. ХОМЯКОВ О.П.

62. АЛМАЗОВА З.А.

63. СТОЯНОВА М.Д.

64. СОЛОВЬЕВ Е.А.

– Мы умрем, – безразлично сказал он. – Не позже завтрашнего дня. Вероятно, сегодня.

– Что?! – Маришка в полуспущенных брюках допрыгала до кровати и, завалившись набок, смяла страницы. – Что?.. Мы?..

– Отчество у тебя какое? На Дэ? Ты тоже Димитриевна?

– Ну?..

Егор отчеркнул ногтем две строки и показал книгу.

– Это… ничего не означает… – бледнея, забормотала она. – Такие списки… это ничего…

– Когда в сообщении приходят одни фамилии, это действительно ничего не означает. Кроме приговора.

– Но ты… Игорь… Егор, то есть. Ты же специалист. Ты же умеешь! Ты, Егор, молодчина, вовремя… И книжка!.. Как здорово!

Она нервно рассмеялась и, замотав головой, испортила себе прическу.

– Сто двадцать два человека, – сказал Егор. – Вот все, что мы знаем. Это может быть электричка. Или две. Рухнувший дом, пожар, массовое отравление. Авария на каком-нибудь заводе, или… Метеорит это может быть. Или все, что угодно. Потом станет известно. Потом, уже после.

– Ты… Егор, ты предпринимай что-нибудь. Слышишь? Ты не лежи так, не надо так лежать. Слышишь, Егор?! Делом займись. Ну быстрее, быстрей! Не лежи, не валяйся ты!..

Маришка перешла на визг и сорвалась на какой-то умопомрачительной женской октаве. Она не плакала – слез, во всяком случае, Егор не видел. Маришка ползала рядом, разглаживая постель, книгу, его лицо – все, что ей попадалось. Она уговаривала, умоляла – его, книгу, весь мир, и сама, кажется, в это не верила.

– Нужна поисковая система, – мрачно сказал Егор. – Нужен спецканал, нужна связь с начальством. Тогда… все равно, гарантии нет.

– Я понимаю, да.

Маришка встала и, натянув брюки, подняла с пола сумочку. Повозившись, она достала оттуда тонкий шнур и соединила свой КИБ с разъемом в стене. Затем почвакала клавиатурой – совсем не долго, будто спецканал был у нее наготове.

Топорков не удивился. Или же, наоборот, удивился так, что окаменел. Егору было без разницы.

– Рановато вы меня в покойники определили, Сергей Георгиевич. Завтра – в самый раз, а сегодня рано еще.

– О чем вы, Соловьев?

– С Аркадием меня не было. Там другой кто-то разбился.

– Ах, это… так мы в курсе.

– Моя очередь только подходит. Списочек получили? На сто двадцать два человека.

– Мы получили, а вот вы его откуда?.. Уже на Запад работаете? Прямо здесь? – Он мельком взглянул поверх экрана, видимо, уточнил адрес. – Хамство это, Соловьев. На нашей территории!..

– Не до территорий, Сергей Георгиевич. Список-то смертный.

– Ну, не обязательно.

– Вы так спокойны, потому что вас там нет. А я есть!

– Знаем, знаем. И вы, и дамочка ваша, Стоянова Эм Дэ. Ну так что ж?

– Надеюсь, вы по нему работаете?

– Начинаем, – скромно ответил Топорков.

– Пустите меня в справочную. Пожалуйста.

– Вас?! Ну, вы и наглец!

– Я вам не враг, Сергей Георгиевич. Я вообще не желаю участвовать в вашей дребедени! Восток, Запад… Разбирайтесь без меня!

– Как же без вас? – Топорков, наконец, позволил себе удивиться. – Были бы вы в двух экземплярах, мы бы вас как-нибудь поделили. А поскольку вы у нас один, приходится бороться.

– Уж вы поделитесь, конечно, – подала голос Маришка.

Топорков на стенном мониторе скривил губы, но не ответил.

– Ладно, считайте меня предателем, – сказал Егор. – Кем угодно. Предателя вам не жалко, шпиона тоже. Но остаются еще сто двадцать человек. Как у вас с совестью? Нету? А как насчет журналистов? Согласитесь, фактик любопытный. Они за него уцепятся. Сто двадцать два трупа – это эффектно. Это, Сергей Георгиевич, натуральная сенсация.

– Мы уже ваши, – вмешалась Маришка. – Через несколько минут вы нас возьмете.

– Гм, постараемся, – крякнул Топорков.

– Я не окажу сопротивления, – проговорила она. – Обещаю. И нулевой вариант…

– Ах, ты с-с-с… – прошипел Топорков, поднимаясь со стула.

– Я этого не сделаю, обещаю.

– Если ты!.. – Он задохнулся и тяжело откинулся на спинку. – Если ты его хоть пальцем!..

– Сказала же! – Прикрикнула Маришка. – Все будет нормально. И с журналистами… Кому это надо? Журналисты! Но дайте же ему доступ!

– Эй! – Очнулся Егор. – Что еще за нулевой вариант? Вы совсем заигрались?!

– Вот так вот, Соловьев. Выбирайте, с кем дружить. У Запада для вас большой пряник припасен. И ба-альшой кнут.

– Егор, я не то… – смутилась Маришка. – Это не я…

– Ставки высокие, Соловьев. Очень высокие.

– Сам вижу, – буркнул он. – Теперь все вижу. Доступ даете, или нет?

– Под моим контролем, – сказал Топорков и исчез.

Стена разбилась на квадратные ячейки меню. Маришка торопливо опустилась на пол и, облазив всю комнату, протянула Егору пульт.

– Только молчи, выдра, – предупредил он.

Она закивала и, жалко улыбнувшись, присела на краешек кровати.

Егор откинул на пульте клавиатуру и начал вводить фамилии. Кнопки были маленькие, какие-то скользкие – он постоянно путался и нажимал то соседнюю, то сразу две.

– Можно я? – Робко молвила Маришка.

– Валяй.

Он передал ей книгу и пульт, а сам попробовал напрячь мозги. Сосредоточиться не получалось. Его отвлекало присутствие Маришки, отвлекало незримое участие Топоркова, такой же сволочи, как и она. И еще – весь Восток и весь Запад, вся эта подлая игра в противостояние. Егору мешал думать весь мир, и особенно – список, в котором он значился под номером шестьдесят четыре. Цифра не плохая и не хорошая. Аккурат в серединке.