Под знаменем Воробья - Виктор Ночкин Страница 33

Тактика, избранная мною, была стара, как мир. Именно «как мир», а не «как Мир». Я не знаю, известна ли здесь уловка с подрубанием деревьев вдоль пути следования вражеского войска, но, помню что идея эта успешно использовалась много раз на Земле… Отрадно было, что в этот раз никто не тыкал мне в нос неблагородство такого способа ведения войны. Наемники ценили только действенность способа.

И еще — не знаю, как там предки, а я намучился с этим деревьями. Оказывается, не имея опыта очень сложно точно угадать с глубиной зарубки. Несколько раз подрубленное дерево уже падало и нам приходилось оттаскивать его в сторону, а пень — мазать грязью, чтобы прикрыть свежую белизну среза. Хорошо еще, что это старая заброшенная дорога, вся сплошь заросшая по краям здоровенными кустами — следы наших экспериментов не бросались в глаза. Ко всему еще и ветер — я все время боялся, что подует ветер и наш план рухнет, буквально рухнет… Поэтому я слегка укрепил при помощи магии все подрубленные стволы. Получив известие о приближении неприятельской колонны я опрометью помчался вдоль дороги, снимая укрепляющие чары. Не знаю, насколько забавно я при этом выглядел, но насмешник Филька потом заявил, что я скакал по дороге — как воробей…

Очевидно, нет смысла углубляться в подробности моего замысла — все понятно и так. Скажу лишь, что сам я с основными силами выступил из лагеря и пропустил неприятельское войско мимо себя, собираясь ударить с тыла. Поскольку спереди у них была широкая река — мне оставалось только ударить врагу в спину и гнать в ловушку. На всякий случай я оставил Торка с несколькими парнями возле нашего лагеря у заброшенного хутора. Потом я пожалел об этом… Я ведь поступил так без всякой задней мысли — просто из желания предусмотреть все, а вдруг кто-то из людей епископа сдуру ломанет в лес… Мой же замысел состоял в том, чтобы не ушел никто… И сказать по правде, я не очень охотно обрек на гибель эту сотню с чем-то людей, но… Лежа в кустах у дороги я послушал, о чем они говорили, проходя мимо. Рыцари обсуждали несколько основных способов казни пленных и строили догадки, что именно выберет для нас клирик, специально для этой цели прикомандированный к экспедиционному корпусу его преосвященством. Крестьяне, шедшие в хвосте колонны, люди подневольные — они планов не строили и догадок не высказывали. Их волновало только одно — чтобы сеньоры предпочли сажать пленных на кол, а не сжигать заживо — меньше дров им (крестьянам) потребуется заготовить. А вот ежели, скажем, топить в реке — так это вовсе дров не надо…

Стоило мне послушать все эти рассуждения (а ведь это было темой разговоров у всех — от рыцарей до распоследних возниц) — сомнения как рукой сняло. И когда я отдавал приказ — голос у меня не дрожал. Ну почти что не дрожал.

По сигналу мои наемники стали валить деревья слева и справа на дорогу, а несколько большущих стволов рухнули поперек пути перед мордами коней авангарда. Сам же я с двумя дюжинами соратников (ударная бригада) кинулся на остановившуюся колонну с тыла. Перед нами были не воины — сервы, обозные слуги. Эти даже не сопротивлялись — мои ребята просто рубили их без пощады, стараясь, чтобы никто не ушел. Я в драку не лез — у меня пока была другая задача. Я подскочил к заднему фургону и, схватив за задние колеса, легко развернул его поперек дороги — результат заранее прочитанных заклинаний. Тем временем Ннаонна рубила упряжь и всякие штуки, соединяющие, грубо говоря, лошадей и фургон. Теперь дорога была закупорена. Шум впереди усилился — разделавшись с обозными олухами, мои ребята теперь схватились с шедшими в середине колонны латниками благородных вассалов церкви. Многих смело с седел или прибило вместе с конями стволами деревьев, но кое-кто уцелел — и настолько пришел в себя, чтобы оказать некоторое сопротивление. Впрочем, Кендаг, который вел моих наемников в атаку, действовал решительно и умело. Тем более, что Филька, забравшийся с несколькими полными колчанами на высокое дерево, тоже вносил свою лепту.