Проклятие темной дороги - Александр Золотько Страница 33

— Всем вернуться к своим домам и ждать, когда я разрешу разойтись! — крикнул в полный голос Фурриас. — Немедленно!

Люди разошлись, остались только мертвые. Даже матери, чьи дети сейчас лежали бездыханными в пыли, не посмели возразить или попытаться забрать тела.

Брат Фурриас стоял неподвижно, опустив голову. Могло показаться, что он наслаждается победой или чего-то ждет, никто даже подумать не мог, что Черное Чудовище сейчас пытается совладать со своим сердцем, пытается взять себя в руки, унять дрожь во всем теле.

Виновные должны погибнуть. Виновные должны погибнуть… Виновные.

А здесь…

Виновный был один. Только один. И он должен был умереть. И он умер. Но вместе с ним умерли ни в чем не повинные люди. Люди, которых Орден инквизиторов призван был защищать. Но не было иного выхода. Не было.

Брат Фурриас повторил это несколько раз, а стоящим рядом с ним воинам показалось, что он молится, еле слышно проговаривая слова очищения.

Руки перестали дрожать.

Брат-инквизитор подошел к телу Лекаря, наклонился, выдернул свой метательный нож из его горла, вытер двумя движениями лезвие об одежду убитого. Очищенное оружие исчезло под черной одеждой Фурриаса.

Не говоря ни слова, брат-инквизитор двинулся по деревне, от дома к дому, а люди стояли перед жилищами и ждали своей судьбы.

Оставалось два дома, когда к Фурриасу подбежал один из служек.

— Возле деревни — чужие, — прошептал он так, чтобы не слышали местные жители. — Двое — возле самой околицы, еще несколько человек — в роще.

— Прячутся? — спросил брат Фурриас.

— Скорее нет. Стараются не шуметь, но и не ползают, пришли, стоят, будто ждут…

— Хорошо, — сказал Фурриас. — Посмотрите, нет ли с других сторон.

— Нет, мы смотрели, — быстро ответил служка. — Только с запада…

— Ладно, предупреди палачей и арбалетчиков, пусть осторожно смещаются на западную окраину. Прятаться не нужно, но и внимания пусть не привлекают… Чужие без знаков?

— Зеленые куртки, луки, короткие мечи…

— Егеря, — тихо сказал Фурриас. — Разговор все равно должен был состояться.

Он, не торопясь, закончил осмотр деревни, потом вернулся к дому старейшины, подозвал его и велел передать всем жителям деревни, что они могут вернуться к своим обычным занятиям, могут похоронить родных и соседей и что отныне им запрещается иметь какие-либо зачарованные предметы. За ослушание — смерть.

Старик молча кивнул, дернул кадыком, глаз от земли так и не подняв.

— Лекаря — сжечь, — приказал Фурриас. — Вместе с домом.

Воины схватили мертвое тело за ноги, оттащили его к дому и бросили внутрь, так и не переступив порога. Несколько раз ударили кресалом, зажгли факел и, дав разгореться, бросили его в дом.

— Не гасить, — проскрежетал Фурриас. — Пока не прогорит.

Когда брат Фурриас подошел к западной окраине деревни, весь его отряд уже был там, кроме двоих, что уничтожали магические предметы.

Егеря, стоявшие до этого в тени дерева, перебросились несколькими словами, потом один, не торопясь, ушел в рощу, а второй, так же не поспешая, двинулся к деревне. На полпути между деревьями и крайним домом остановился, заложив руки за пояс.

У него на груди, на толстой серебряной цепи, висел знак сотника. Сам сотник был невысокий, сухой, широкоплечий. И немолодой, что свидетельствовало о недюжинном уме и везении. Егеря обычно долго не жили.

Брат Фурриас пошел к сотнику, чуть приподняв край плаща, чтобы тот не цеплялся за высокую сухую траву. Помимо своей воли, он почувствовал к егерю нечто вроде симпатии. Предводители отрядов инквизиции также жили недолго. Фурриас был одним из самых опытных. И самым пожилым из братьев-инквизиторов. В какой-то мере это роднило его с сотником егерей.

— Мир тебе, — сказал инквизитор, остановившись в двух шагах от сотника.

— И тебе, — согласился сотник.

— Ты пришел, — сказал Фурриас, предоставляя тем самым егерю начать разговор.

— Да. Пришел, — сотник хмыкнул, переступил с ноги на ногу. — Тут такое дело…

— Как тебя зовут? — спросил инквизитор. — Тебя спрашивает Старший брат Ордена инквизиторов Фурриас. Как тебя зовут?

— Коготь, — сотник прищурился. — Или станешь требовать истинное имя? Тогда…

— Что тогда?

— Тогда разговор не получится. — Сотник постучал пальцами по рукояти кинжала. — Ты же знаешь, что имя егеря оставляют дома, когда на службу нанимаются… Привилегия, мать ее так… От императора.

— Мать ее так, — согласился Фурриас.

— Ага, — кивнул сотник. — Не в обиду тебе будет сказано, брат-инквизитор, но голосок у тебя… Ты уж, если придется нам еще встречаться… вот так… спокойно, при лошади моей помолчи, а то ведь сбежит. Она у меня пугливая…

— Ты хочешь казаться уверенным… — проскрежетал инквизитор. — Но у тебя плохо получается. Не нужно ломать комедию ни передо мной, ни тем более перед собой…

— Лады, — кивнул сотник. — Без комедии, так без комедии… Может, в тень отойдем? Палит — сил нет.

— Хочешь — можем пойти в деревню, — предложил Фурриас. — Твои не забеспокоятся? Если пойду с тобой к роще, то мои — точно двинутся за мной.

— Ладно, потерпим. Тебе, может, в балахоне пожарче будет, чем мне…

— Может…

— Значит, такое дело… Его милость, господин наместник Гартан из Ключей…

— Известный род, — сказал Фурриас, — уважаемый Орденом.

— Тем более, — вроде как обрадовался сотник. — Так вот, господин наместник велел передать, чтобы ты, брат-инквизитор, чудить перестал и…

— Так и передал, чтобы брат-инквизитор перестал чудить? — осведомился Фурриас.

— Он другими словами передавал, только все одно это значило, чтобы ты не чудил… Всю долину закоптил кострами… Дышать нечем, честное слово.

— Тебе?

— Жителям местным, подданным императора, между прочим. Им уже дышать нечем, ночами не спят, детей тобой пугают. Наместник приказывает тебе прекратить казни без суда. Велит доставлять всех обвиняемых к нему в замок, на справедливый суд…

Инквизитор издал странный высокий звук, будто кто-то провел ножом по стеклу. Коготь не сразу сообразил, что это инквизитор так смеется.

— И еще приказал, чтобы ты не смел нападать, а тем паче убивать людишек, что старые могильники раскапывают…

— А это уже не смешно, — сказал Фурриас.

— Так оно и раньше все не для смеху сказано было, — пожал плечами сотник. — И его милость не смеялся, и я вроде не хохотал… Тебе сказано, ты выполняй, всего делов…

— Кто смеет указывать, что делать, а чего не делать брату-инквизитору? — Фурриас снова засмеялся. — Орден, если ты забыл, может даже приказы императора не выполнять, если решит, что так нужно… Ты разве не слышал?