Дракон старой ведьмы - Михаил Бабкин Страница 33

– Эх, славная сабелька получилась бы, – со знанием дела заметил Хозяйственный, щуря глаза на яростный голубой свет, – такой клинок, я думаю, все подряд резал бы! Как нож теплое масло. И опять же яркий до безобразия! В темноте и факела не нужно, – Боня помолчал, любуясь молнией: по ее ярко-голубой поверхности плавали сложные темные узоры. – Эх, ничего не выйдет! А жаль, – Хозяйственный с сожалением положил яркую полосу на землю. – Такой бы «трический» меч получился, пальчики оближешь! Ему бы только ручку толковую приделать и ножны для безопасности склепать. Чтобы не кусался. Да где же это все возьмешь? – Боня принялся стаскивать с руки перчатку.

– Погоди, не торопись снимать свою чародейную рукавицу, – прошелестел из листвы голос Старшего дерева. – Можно и ручку для твоего молниевого меча достать, и защитные ножны вовсе не проблема.

– Что, у вас здесь поблизости оружейник живет? – с надеждой в голосе спросил Хозяйственный. – Специалист по трическим мечам?

– Зачем же оружейник? – удивилось дерево. – Не нужен нам никакой оружейник! Я вам сейчас и так все сделаю. Из себя выращу, – Старшее дерево умолкло.

Тимка подошел к Боне, и они оба уставились на ствол дерева: на коре быстро взбухал крестообразный нарост. Вскоре кора лопнула и к ногам Бони упала длинная витая рукоять – черная, блестящая от древесной влаги.

– Скорее к молнии приставляй, – поторопило Хозяйственного дерево, – пока клеевой сок не застыл!

Боня шустро схватил молнию рукой в защитной перчатке, другой взял деревянную рукоять и одним движением насадил ручку на широкий конец молнии. Внутри ручки зашипело, словно там закипела вода, и голубой клинок намертво вплавился в черный крест рукояти.

– А вот и ножны готовы, – любезно сообщило дерево: из-под разлома коры вынырнуло что-то длинное, тоже черное, и упало на землю. Тимка поднял ножны – они были тяжелыми и липкими. Свеженькими.

– Пусть просохнут, – предупредило Старшее дерево, – а потом пользуйтесь ими сколько угодно. Только чур – живые деревья этим мечом не рубите! А то и ручка и ножны могут в труху рассыпаться. Они ведь тоже немного живые, все чувствуют, – дерево тяжело вздохнуло.

– Чего вздыхаем? – рассеянно спросил Боня, любуясь мечом. – Не буду я им деревья рубать, обещаю. Не царское это дело – дровосеком работать!

– Да я не о том печалюсь, – прошептало Старшее дерево, – так, вспомнилось кое-что неприятное.

– А что именно? – сразу заинтересовался Тимка. – Какой-нибудь поварской десант с мотопилами? Неудачные пожарные учения в лесу?

– Нет, – дерево пошелестело листвой. – Хуже.

– Что же может быть для леса хуже голодного повара с пилой? – удивился Хозяйственный, пряча меч в просохшие ножны. – Или пожарных-неумеек?

– Зеркальщик, – коротко ответило Старое дерево и гневно затрясло ветками, словно от сильного ветра; на землю с жестяным шелестом посыпалась сухие иглолистья.

– Кто такой будет? – Боня повесил меч на пояс, любовно погладил ножны. – Что за стекольщик? Бутылки для пива, что ли, выдувает?

– Зеркальщик! – сердито поправило его дерево. – Колдун-долгожитель. Уже лет шестьсот живет в моем лесу и тайно льет волшебные зеркала. Для таких же колдунов-волшебников, как и он! На заказ.

– Зеркала? – встрепенулся Тимка. Он сразу вспомнил коварное ведьмино зеркало, в котором волшебник Олаф провел пять долгих веков.

– …Моих детишек погубил – не счесть! – гневно продолжало Старшее дерево. – От дыма его стекловарни не то что листья сразу вянут, жуки – и то на лету дохнут! И один из живительных источников испоганил: вывел в него сливную трубу, по которой всякую дрянь в ручей спускать начал. А ведь из того ручья многие деревья раньше пили! И что с ними теперь стало, просто ужас… Сами увидите. – Старшее дерево умолкло.

– Боня, нам обязательно надо повидать зеркальщика! – категорически потребовал Тимка.

– Зачем это? – настороженно спросил Хозяйственный. – Не хочу я лишний раз с вредными колдунами общаться. Вдруг мы ему не понравимся, так он нас живо в зеркало закатает, пикнуть не успеем! Как Олафа, – видимо, Боня тоже вспомнил лурдино зеркало.

– Во-первых, надо дорогу к драконам узнать, – Тимка загнул палец, – во-вторых, насчет лурдиного зеркала поспрашивать. Вдруг оно все-таки может меня домой отправить? Вдруг у Зеркальщика какое особое заклинание для этого имеется? А в-третьих, – просто интересно.

– Ну, если интересно, – Хозяйственный потянулся и зевнул, – тогда, конечно, сходим, но потом, когда поспим. Заболтались мы с тобой, скоро утро настанет, а мы все еще ни в одном глазу! В смысле поспать, – Боня сгреб сухие листья в кучу и развалился на ней. Тимка пристроился рядом.

– Спокойной ночи, – вежливо пожелало им Старшее дерево, но никто не ответил – путешественники уже крепко спали.

Проснулся Тимка поздно. Солнце уже поднялось высоко, в лесу стояла жаркая дневная духота. Хозяйственный, скатившись с лиственного матраса, храпел в сторонке, возле ствола Старшего дерева – даже во сне Боня прижимал к себе свой новоприобретенный меч. Трический, как он сам его назвал.

– Боня, подъем! – крикнул Тим. – Зеркальный колдун твой меч украл! Молниевый.

– Убью, – не открывая глаз, внятно сказал Хозяйственный. – Я ему за свою сабельку башку отвинчу! И не посмотрю, что колдун. – Боня сел, нащупал ножны и довольно улыбнулся. – Ну и шутник ты, Тим Тимыч! Смотри, еще раз так пошутишь – будешь у меня вместо колдуна наказан. На предмет отвинчивания головы. – Хозяйственный зевнул, весело добавил:

– Всем доброе утро! – и пошел умываться к недалекому ручейку.

– Утро, утро, – передразнил Боню Тимка, – обедать скоро пора, – но тоже пошел умываться.

После завтрака путники тепло распрощались со Старшим деревом и направились к Зеркальщику. Старшее дерево подробно рассказало, как найти его дом, а напоследок попросило – если будет возможность – хорошенько припугнуть колдуна, чтобы он перестал губить деревья. А лучше всего – чтобы вообще убрался из леса куда подальше!

Боня, который вовсе не собирался никого пугать, тем более непонятного колдуна-стеклодува, с большой неохотой пообещал именно так и сделать: застращать нехорошего зеркальщика до полусмерти. А там будь что будет! На том и порешили.

Поляну, на которой стоял дом стекловарного колдуна, трудно было не найти: ее окружали сотни мертвых пальмовых сосен, превратившихся от ядовитой воды в зеркальные деревья. Их стеклянные иглолистья хрупко позванивали на ветру, словно тысячи хрустальных колокольчиков; солнечные лучи преломлялись в листьях как в призмах – земля под стеклянными деревьями была залита разноцветными радужными всполохами. Уродливые отражения Тимки и Бони перескакивали с одного ствола на другой, то вытягиваясь, то сжимаясь. Было тихо, только похрустывали под ногами осколки битых иглолистьев.

– Мрачное место, – шепотом заметил Хозяйственный, – зловещее! Пошли быстрее, а то еще свалится на голову такой листик… Мало не покажется! – и они прибавили шагу.