Путь одиночки - Антон Кравин Страница 33

Она поднялась, пересела за стол, развернула карту. Момент встал сзади, заглядывая через плечо Гарри и испытывая смутное беспокойство сродни предчувствию. Нельзя ее оставлять. Нельзя, невозможно… Но надо.

* * *

Даже обычный захолустный городок, да что там — любой район любой столицы небезопасен ночью. Подвыпившие граждане выплескивают агрессию, стайки подростков ищут слабую жертву, девицы — приключений на свою задницу или другое место, полиция — поживы. Самая большая ошибка, которую может допустить мирный (и не очень) прохожий, — расслабиться, попасть под обаяние ночи, поддаться успокаивающему «да я тут живу, я тут каждую собаку знаю». Кстати, собаки, особенно бездомные, тоже опасны. А уж в Секторе, в Твери…

Данила шел замыкающим, Момент — впереди, Влада — в середине. Момент, вернувшись со встречи и обнаружив развязанную Бестию, избухтелся весь, прочитал сбивчивую лекцию на тему «Почему нельзя никому доверять», но Данила его переубедил. Не то чтобы Момент начал доверять девчонке, но здравый смысл подсказывал, что сейчас она неопасна. Ну куда деваться с подводной лодки? Куда она убежит из этого города — кинется к патрулям, к местным бандитам? Нет, сейчас ей надежнее с Данилой и Гешей. Из того и следует исходить.

Когда троица миновала гаражи и предместья, из осенней непроглядной темноты послышались голоса. Несколько человек вяло переругивались. Момент остановился, парочка его догнала.

— Застава, что ли? — спросил Данила. — Или патруль?

— Местные, — шепнул Момент. — Ничего, бро, ща пройдем. Главное, морду безразличную сделай. И Бестию держи крепче, вроде как подпила она и мы ее волочем. — И он, насвистывая, засунув руки в карманы, двинулся к заставе.

Дорогу перегородили, врубили работающий от генератора прожектор. У самодельного шлагбаума стоял «жигуль» с распахнутыми дверцами, в салоне скучали четверо. Заметив Момента, водитель выскочил, направил на проводника автомат:

— Стой! Кто идет?!

— Момент, бро. — Геша поднял руки. — Всё путем, бро, это со мной чуваки.

— Кто такие?

— Проводник новенький, я его, это… Бойцом зову. Ну и девушка. Что, бро, не понимаешь, зачем девушек в город водят?

— А документы у Борца есть? — прищурившись на Данилу и двинув челюстью, поинтересовался охранник.

— Какие документы, бро?! — возмутился Момент. — Мы вольные проводники, не собаки МАС! И Боец он, а не Борец, не путай!

— А форма на нем откуда?

— Дезертир я, — признался Данила. — Документов нет. Обыскивать собираешься?

— Дался ты мне, лапать тебя! Момент, с тебя косяк. Не знал бы тебя — проверил бы, за что его Бойцом прозвали.

— И это, чувак, было бы последнее, что ты сделал в своей короткой, но глупой жизни. — Момент вытащил из нагрудного кармана кисет и бросил охраннику. Тот сцапал мешочек, как лягушка муху. Хоп — и нету.

Шлагбаум поднимать не стали, пришлось подлезать. Данила отметил, что в машине не спали. Доведись прорываться с боем — еще не факт, что получилось бы. Из Влады помощник никакой, оружия ей не дали. Момент… ну да, Геша — вполне себе боец, хоть и наркоша конопляный, но в любом случае шума лучше не поднимать.

— Куда теперь? — спросила Влада. — К Барьеру?

— К реке, бро, топить тебя будем, как тот Герасим свою корову.

— Какую корову? — Влада аж остановилась.

— Свою, чью ж еще? — Момент похлопал себя по карманам и вытащил портсигар. — Классику читать надо. «Му-му».

Данила шагнул вплотную к проводнику и отобрал у него запасы дури. Момент возмутился:

— Эй, ты чего?! Верни моментом!

— Хватит с тебя, — отрезал Данила, пряча портсигар. — Пока из Сектора не выйдем — ни затяжки не получишь. Ну, могу сигаретами поделиться.

Момент повздыхал, поругался, но в драку не полез.

«Итак, что мы имеем? — размышлял Данила, шагая за проводником. — Незнакомый город, который патрулируют не только военные, но и местные группировки. И наверняка между этими группировками нет согласия и договора о сотрудничестве. Остается надеяться, что Геша Момент об этом знает и помнит, со всеми на „ты“, и что никто не начнет палить без предупреждения».

Древняя Тверь тонула в ночи. Ветер шелестел ветвями деревьев, под ногами чавкала грязь; местами, где сохранился асфальт, было скользко — опавшие листья превращались в кашу. Пахло осенью, интенсивно, до чесотки в носу, до чиха и кашля. Не благородно-слабый аромат грибного леса, но терпкий дух города, особенный, ни с чем несравнимый: мокрый бетон, бензин (мало, все-таки Сектор), расплывшиеся в лужах бычки, тушеная капуста…

Данила потер ладонями уши. Изо рта при дыхании вырывался пар, мерзли руки. Влада клацала зубами и вздрагивала, но не жаловалась.

— Видишь, бро? — Геша указал на горящие электрическим светом окна пятиэтажки вдалеке. — Это тренировочный лагерь Минобороны. И нам туда не надо. Хотя ваще они, конечно, правильно сделали. Это только кажется, что граница Сектора — размытая такая. Ну подумаешь, полкилометра от Барьера в одну сторону, в другую… Но сюда Всплеск, бро, моментом добивает, пусть и слабый. А туда, за Барьер, — не-а. И чупакабр там нет. И ларв. И вырвиглотки не вылезают. Вот хамелеоны, чувак, — эти да, эти, сука, шустрые, везде лезут.

Короткая лекция Момента напомнила Даниле курс «повышения квалификации» при поступлении в МАС. До последних дней ему везло, он в Секторе был только в Первом поясе, как эти солдатики из тренировочного лагеря.

Со стороны пятиэтажки послышались вой сирены и почти одновременно беспорядочная стрельба.

— Ого! — Момент замер. — Слышите, как воет? Прорыв, бро, и вряд ли бандитами. Повезло.

Данила вспомнил давешнюю миграцию вырвиглоток… Значит, твари не суются за Барьер? А ну как сунутся, что горожане им противопоставят? Огнеметы? Автоматы? Гранаты? Испуганные женщины и дети все равно станут их добычей. Да и мужики, что уж там юлить — не тот нынче мужик, не тот…

— Тогда пойдем шустрей, — посоветовала Влада, — пока они отвлеклись.

Момент согласился было, но, услышав шум мотора, ухватил ее за руку и втащил в темную подворотню. Тут воняло вовсе не осенью и не листьями — жители Твери приспособили переулок под свалку пищевых отходов. Чупакабра, рывшаяся в отбросах, прянула в сторону еле различимой тенью. Данила узнал ее по общим очертаниям и по характерным движениям. Надо же, одиночная…

— Надо же, — шепотом повторила его мысль Влада, — одна, а? Они же как собаки. Я слышала, что в городах, ну, где людей много — в Икше, в Твери, в Дмитрове, — они вживаются в экосистему, по помойкам шастают. Интересно, в Дубне так же?

— В Дубне, чувиха, всё не так. Там до Глуби рукой подать. Знаешь, как местные Глубь зовут?

— Могильник? От «остров Могилевский», наверное.

— Хрена, чувиха! «Сердце», во как. И они, бро, правы. Тс-с!