Ступень третья. Часть первая - Инди Видум Страница 33

Секретарь вышел. Император дождался, пока я восстановлю защиту от прослушки, и сказал:

— Я не заметил, чтобы ты что-то извлекал.

— Я не стал этого делать.

— Ты нарушил мой прямой приказ?

Вопрос был с наездом, но тон не был угрожающим. Скорее — удивленным.

— От медузы в голове вашего секретаря идет управляющая нить. И идет она не очень далеко. Скорее всего, кукловод находится прямо во дворце. Или в одном из соседних зданий. А если бы я ее извлек, он бы почувствовал и успел замаскироваться. Вам же этого не надо?

По ощущениям направление было на корпус Императорской гвардии. Но я этого говорить не стал: не настолько я хорошо ориентируюсь, чтобы утверждать это с уверенностью.

— Ты прав. Если есть возможность выявить, это нужно делать сразу, пока след не успел остыть.

Подслушивающее заклинание вибрировало, меняло конфигурацию, но пробиться через мою защиту не могло. Я опять его проявил, чтобы за поведением заклинания наблюдал не только я, но и император.

— Ефремов точно не под контролем?

— Точно, — с уверенностью ответил я. — Более того, его тоже прослушивают. Только я ему этого не успел сказать.

Император помрачнел. Еще бы: под носом зреет заговор, а те, кто этот заговор должны пресекать на корню, в теме ни ухом, ни рылом. Да еще какой-то подросток нагло тычет в физиономию всеми просчетами. Не самый хороший расклад.

— Сейчас я вызову Ефремова, пойдешь с ним и определишь того, кто пытается сейчас нас слушать.

— А если это окажется его начальство?

Император бросил на меня короткий острый взгляд.

— Я прошу определить, а не арестовывать. И вообще не стоит как-то давать понять, что его выявили. А почему ты решил, что это может быть генерал Зимин?

— Вряд ли Ефремова слушали по распоряжению кого-то мелкого, — ответил я. — Я не знаю, какие могут быть причины у вашего Зимина, но тут явно пахнет дворцовым переворотом, если не чем похуже. А значит, лицо, заварившее кашу, сидит достаточно высоко, чтобы в этой каше не потонуть и чтобы иметь возможность получать информацию не только через медуз. Подозреваю, что их во дворце не так уж и много иначе вы бы уже заметили.

— Мне все больше хочется поговорить с твоим учителем.

А уж как мне хотелось поговорить! Но только с учителем настоящим, а не вымышленным Варсонофием. Но марку приходилось держать как единственному известному волховскому ученику.

— Не вам одному. Но даже если я передам приглашение завернуть к вам во дворец не факт, что он захочет пообщаться. Волхвы не лезут во внутреннюю жизнь государства.

— А ты? — насмешливо спросил император.

— А я не волхв. У меня вон клан образовался. — Я вздохнул. — Хотя я этого очень не хотел. Какой из меня глава?

— Посмотрим, какой из тебя глава. Пока вы очень неплохо о себе заявили. Безопасника Баженовых сманили опять же. Не самый хороший поступок, но выигрышный для вас. Постников — очень хороший выбор.

— Мы не сманивали, с чего вы взяли? — я удивился. — Баженов его вынудил выйти из клана и попытался убить. Постников ко мне за защитой пришел. И да, предложил свои услуги. Но так-то у меня уже толпа под началом, а я понятия не имею, что с ней делать.

Император расхохотался. Заразительно до невозможности, напомнив при этом свою дочь.

— Представь себе Ярослав, у меня тоже толпа под началом, и я тоже зачастую понятия не имею, что с ней делать. Но приходится. Права накладывают и обязанности. А уж если от того, что ты сделаешь, зависят судьбы многих людей, нужно трижды подумать, прежде чем что-то сделать. Так, вернемся к нашему делу. Сейчас идешь с Ефремовым и внимательно отслеживаешь, куда идет управляющая нить. Если это оказывается Зимин, ничего не делаешь. Если окажется кто-то другой, под любым предлогов выясни, кто это. И если встретишь еще кого-то под управлением, тоже запомни и доложи.

Он нажал переговорник и затребовал в кабинет Ефремова.

— Дмитрий Максимович, а почему Елисеевым до сих пор не выплатили за утилизацию Вишневских? — грозно спросил он. — Быстро отправились к Зимину и оформили все, как полагается. Потому вернетесь и мы продолжим разговор с Ярославом. Очень уж он занимательные вещи рассказывает.

Вынесло нас из кабинета на последних словах императора. Ефремов покосился на закрывшуюся дверь и с обидой сказал:

— Жаловался, значит. Я к тебе со всей душой, а ты вот как отплатил.

— Дмитрий Максимович, да я понятия не имею, почему Его Императорское Величество про утилизацию вспомнил и решил, что мне нужно за нее заплатить, — я постарался отвести от себя подозрения. — Я вообще ни на что не жаловался. Разве что на то, что до сих пор купол не разрешают убрать.

Последнее я добавил исключительно ради секретаря, который хоть внешне и не проявлял интереса к нашему разговору, но подслушивающее заклинание нацелилось на нас столь уверено, что сразу становилось понятно: его хозяина весьма интересует все, о чем мы говорим. Только спроси секретаря, зачем он это сделал, удивленно вытаращится, потому что действовал сейчас не он, а он даже не замечал, что его используют.

— Вы, наверное, ему сами докладывали про Вишневских и саркофаг, — предположил я. — Вот Его Императорское Величество и решил, что ваше ведомство, как обычно, решило сэкономить на Елисеевых.

— Как обычно? Поговори мне тут еще, —сурово сказал Ефремов. — Когда это мы на вас экономили? Наоборот, мы из-за вас уже столько денег потеряли, что мое начальство рвет и мечет. Ладно. Пойдем к Зимину. Распишем все.