Королевство Краеугольного Камня. Книга 2. Первеницы мая - Паскаль Кивижер Страница 33

– Третье убийство? Сначала несварение у Альберика, потом пожар у Клемана, а теперь – эпидемия, чтобы убить еще не родившееся дитя! Но, Лукас, у нас есть доказательства? Того, что Жакар пытался добыть источник заразы? Без доказательств я ничего не могу с ним сделать.

– Есть свидетельство Брюно Морвана, сир.

– Да, его бормотание… Если он выживет.

– Он выживет, сир.

– Что еще? Бутылки у нас больше нет. Можно отыскать тайный ход, может, даже лодку. Но это ничего не докажет.

– У Жакара явно есть сообщник на корабле, – заметил Гийом.

– О… Кажется, я даже знаю кто, сир, – сказал Лукас. – Один из матросов – Проказа.

– Ох, только не Проказа…

– Я видел его вчера, сир. И среди конвертов с берега был один для него.

– Тогда он сообщник моего брата, однозначно. Но будет отпираться. Да и письмо наверняка уничтожил.

– Еще должна остаться стрела, – предположила Эма.

– Точно! Стрела. Жакар – единственный лучник, способный поразить такую цель ночью, да еще в новолуние. Что скажешь, Лукас? Смогут твои моряки влезть на мачту?

– Удивлюсь, если смогут, сир. Они даже на зов не откликаются. Если стрела была в грот-мачте, она еще там.

– Но даже со стрелой, сир, мы не сможем доказать, что бутылка была отравлена, – заметил Гийом.

– Да. Но это уже что-то. По крайней мере, стрела подтвердит бормотание Морвана.

– Еще есть королева Сидра, – высказался Лукас. – Она отдала Брюно бутылку, сир.

Несмотря на жару, Эма содрогнулась. Гийом скрестил руки. Вздох Тибо поднялся до самых расписных сводов. Никто по доброй воле не пойдет расспрашивать Сидру.

– Капитан, наведайтесь к Лорану Лемуану.

Бывший советник Лемуан стал теперь королевским астрономом: Тибо восстановил и передал ему обсерваторию в благодарность за его верность.

– Если стрела там, Лемуан увидит ее в телескоп. Эма, возьми с собой Лукаса и попроси мирового судью допросить Сидру. Что до Жакара, за ним я пойду сам. На этот раз его ждет обвинение в государственной измене. Овид? Идем.

Они разошлись в мгновение ока.

Тибо с Овидом сперва барабанили в дверь Жакара, потом выбили ее плечом. Внутри пахло кожей, псиной, но никого не было; за сценами охоты – одинаковые щиты деревянной обшивки. Единственный, за которым, судя по звуку, была пустота, похоже, никогда не сдвигался. Они обошли все покои, ища другой проход: поднимали ковры, гобелены, осматривали доски пола, двигали мебель. Ничего. И никаких зацепок: только темные накидки, гантели, луки, стрелы, плети, дротики.

Чуть дальше по коридору Северного крыла мировой судья вежливо уговаривал Сидру пойти с ним. Стоя под внушающим тревогу канделябром в этой нездоровой комнате, он чувствовал, как язык у него немеет, руки становятся ватными, мозг отказывается думать и странное беспокойство сдавливает грудь. Королева отказалась идти с ним, но, к его глубокому удивлению, сама перешла к допросу:

– Вы хотите знать, общался ли мой сын с кем-то с карантинного судна? Да. Хотите знать, получал ли мой сын бутылку? Да. Где бутылка? Вернулась в карантин вместе со стражником. Знаю ли я, где мой сын? Нет. Теперь уходите, судья.

Судья, совершенно сбитый с толку, повиновался.

В это время Гийом, постучав, вошел в обсерваторию. Он застал за телескопом Феликса, который, не отрываясь, высматривал своего брата Бушприта: получив его послание, он прорыдал все утро. Но палуба была пуста, паруса свернуты. Ни единого движения – только красно-черный флаг плясал на ветру.

– Феликс! Есть ли в грот-мачте стрела? – спросил Гийом.

– Эм… Погоди… Ой, и правда, в грот-мачте стрела, надо же. Странно, да?

– Нет, – ответил капитан и вышел.

Гийом поискал короля, но ему сказали, что тот вернулся на Совет. Тогда он поговорил с мировым судьей, потом зашел в конюшню узнать, не брал ли Жакар коня, но принца никто не видел. Манфред со своей увесистой связкой ключей уже переворачивал по приказу короля весь дворец.

Капитан не знал, чем себя занять. Он чувствовал, что совершенно бесполезен. Ощущая тягу к решительным действиям, он положил наконец разобраться с тем, что мучило его уже не первый месяц и звалось Элизабет. Он решился открыть ей свои чувства. Его первоначальный план – признаться ей, преподнеся пришедший из Бержерака подарок, – плачевным образом провалился: долгожданный заказ сгорит вместе с мешками риса, так и не достигнув земли. Но явиться с пустыми руками Гийом не мог – так ему ни за что не побороть стеснительность. Он завернул другой подарок и, хотя его терзали сомнения, все же вошел с ним в библиотеку.

Как он и надеялся и боялся, Элизабет была там: она сидела над томиком стихов, едва касаясь страниц, будто боялась их вспугнуть.

– Мадемуазель Отой…

Элизабет узнала прекрасный баритон, подняла глаза, однако книгу из рук не выпустила. Сначала она подумала, что Гийом ей лишь мерещится, ведь сколько раз она мечтала, как они вдруг случайно окажутся наедине. Однако капитан был вполне настоящий, и это так ее поразило, что все заготовленные слова точно улетучились.

Он протянул ей сверток. Она взяла его и бережно покачала на ладони. Гийом пообещал себе дождаться, пока она развернет его, но не выдержал и попытался извиниться заранее:

– Это не то, что я хотел.

– Простите?

– Не тот подарок, который был для вас.

– Он для кого-то другого?

– Нет! Совсем нет!.. Но я вам готовил другой.

Неловкое молчание.

– Что же случилось с подарком, который вы для меня готовили? – спросила наконец Элизабет.

– Холера.

– Значит, он из Бержерака?

– Кто?

– Подарок.

– Ах да. Из Бержерака.

– Могу я узнать, что это было?

– Это… М-м-м. Это была книга, которую вы еще не читали.

В глазах Элизабет вспыхнул ужас.

– Это была плохая мысль? – перепугался капитан.

– О, нет-нет-нет, напротив! Прекрасная мысль. Чудесная. Просто не могу поверить, что эта книга…

– Книги.

– Книги? Ох! Это еще хуже… Не могу поверить, что эти книги здесь, совсем рядом, в порту и я не смогу их открыть. Вдохнуть их запах. Прочесть последнюю страницу.

– Правда? Вы сперва читаете последнюю страницу?

Гийом был поражен. Он тоже всегда начинал с последней страницы, за что его часто упрекали. Но не Элизабет. Она – явно родственная душа. Его захлестнуло чувство близости.

– Быть может, вас это возмущает, капитан?

– Нет, вовсе нет. Я и сам…

– Вы тоже? Вот как…