Кинжал милосердия - Галина Полынская Страница 33

По возвращении в «Асторию» Феликс записал на листе бумаги домашний адрес первого практикующего алхимика Вениамина Карловича и убрал в папку к остальным записям по текущему делу. После вновь предложил своим сотрудникам погулять по городу, но те ответили, что в такую погоду увлекательнее всего спать, чего им хочется постоянно и беспрерывно, и снова все разошлись по номерам.

Вечером следующего дня, ближе к шести часам, Феликс стал собираться на концерт органной музыки, желая в одностороннем порядке познакомиться со вторым практикующим алхимиком – Отто Францевичем.

Когда он был уже в дверях, позвонил Родион Яковлевич. Голос его звучал возбуждённо:

– Кое с кем поговорил, узнал кое-что, несомненно для тебя интересное! Только это не телефонный разговор, лучше приезжай.

– Я собираюсь сейчас в церковь святой Екатерины, посмотреть на твоего Отто. Но могу отменить и сразу поехать к тебе, если информация действительно ценная и эти алхимики мне ни к чему.

– Нет-нет, поезжай. Не уверен, что мои новости прольют свет сразу на всё дело, но надеюсь, помогут основательно.

– Тогда приеду к тебе сразу после концерта.

– Тебя будет ждать бутылочка отличного Бордо.

– Только один бокал – я за рулём, – улыбнулся Феликс.

В ответ трубка рассыпалась смехом.

На улице моросил дождь со снегом. Положив полупальто на заднее сидение, Феликс сел за руль «Тойоты» и отъехал от «Астории». Несмотря на ранний час, темно было как ночью.

Разноцветными огнями фонарей сверкали лужи, окна домов, витрины магазинов манили тёплым светом зайти, спрятаться от пронизывающих порывов ветра и воды, летящей с невидимых чёрных высот.

До Васильевского острова, где находилась лютеранская церковь, Феликс добрался без пробок. Припарковавшись у жёлто-белого здания с колоннами в псевдороманском стиле, он прихватил пальто и вышел из салона. К ярко освещённому зданию подтягивались прихожане – до начала концерта оставались считанные минуты.

Просторный зал с белыми стенами, сводчатыми потолками и большим черным распятием на алтаре был наполовину заполнен людьми. Феликс медленно прошёлся по проходу между секторами со скамейками, глядя то направо, то налево, словно выбирал себе место поудобнее. От силы за минуту времени взгляд его нечеловеческой остроты и скорости охватил руки всего собрания и замер на тонких черных лайковых перчатках. В четвёртом ряду левого сектора сидел высокий сухощавый господин лет пятидесяти с благообразно причёсанной седой шевелюрой. Постное лицо с длинным подбородком, очки в круглой металлической оправе, чёрный костюм с белой рубашкой и перчатками придавали ему вид владельца небольшого, но процветающего похоронного бюро.

Феликс сел на свободное место в пятом ряду, оказавшись почти за спиной господина, и приготовился слушать органную музыку.

Концерт шёл полтора часа и завершился двадцатиминутной речью пастора. Феликс уже стал поглядывать на часы, как пастор наконец-то всех благословил и отпустил с миром. Многие не торопились уходить, остались поговорить с пастором, но господин в лайковых перчатках вышел одним из первых.

Его «Фольксваген» стоял в десятке метров от церкви. Не ёжась под дождём и снегом в одном пиджаке, не склоняя головы под порывами ветра, он подошёл к машине, ответил на телефонный звонок, после открыл дверцу и сел в салон. Прежде чем взяться за руль, господин снял перчатки. И Феликс увидел его руки.

«Фольксваген» отъехал от церкви святой Екатерины. Соблюдая приличную дистанцию, за ним последовала чёрная «Тойота».

Проживал Отто Францевич в четырёх кварталах от церкви, в восьмиэтажном доме прошлого века постройки. Это было немного странно. Насколько Феликс знал алхимиков, те предпочитали селиться обособленно и уединённо, а тут уже второй, да ещё и практикующий, обитали в многоквартирных домах с десятками соседей.

Понаблюдав из машины, к какому подъезду подошёл седовласый господин, что за цифры он набрал на домофоне, отчего-то не воспользовавшись ключом, в какой квартире третьего этажа возник за шторами его долговязый силуэт, Феликс включил зажигание и выехал со двора.

Теперь его путь лежал за город, в Красное село. По дороге он набрал Родиона Яковлевича.

– Только освободился, – сказал Феликс, – еду к тебе. Надеюсь добраться меньше чем за час.

– Хорошо, хорошо, жду. Калитка будет открыта.

В Красное село Феликс приехал даже раньше, чем рассчитывал. Снова не горело ни единого фонаря на улочках частного сектора, только изредка – лампочки на участках.

В окнах первого этажа дома за металлическим забором виднелся свет. Калитка была открыта. Феликс зашёл на участок. Входная дверь тоже оказалась не заперта. Переступив порог, он окликнул хозяина, но тот не ответил. Пройдя прихожую, гость замер на пороге комнаты. На столе стояла бутылка вина с двумя бокалами, в камине потрескивали поленья, а Родион Яковлевич лежал на полу лицом вниз. Вокруг его головы растеклась лужа крови, рядом валялись осколки мраморной шкатулки. Удар по затылку был нанесён с такой силой, что выточенная из цельного куска камня шкатулка разлетелась на куски. Не было никакой надежды на то, что Родион Яковлевич ещё жив, но Феликс всё же подошёл, склонился над неподвижным телом и коснулся пальцами шеи. Пульс не прощупывался, кровь продолжала вытекать из пробитой головы, значит, удар был нанесён совсем недавно, буквально перед самым приходом Феликса. Кровь алхимика источала сильный мускусный запах с горьковатой травяной примесью и, сворачиваясь, начинала кристаллизироваться.

Выпрямившись, Феликс переступил через красную лужу, направился к полкам с рядами шкатулок и стал поочерёдно поднимать крышки. У алхимиков и носителей эликсира долголетия существовала страховка на случай смерти, помогающая сохранять в тайне их историю. Вот и сейчас нельзя было допускать, чтобы в руки криминалистов попало тело стошестидесятилетнего возраста с набором документов за полтора века.