Отравленный трон - Селин Кирнан Страница 33

Рази холодно посмотрел на силуэты охранников:

— Просто передай Кристоферу мои слова, а я разберусь со всем остальным.

Он собрался уходить, но Винтер схватила его за руку — ей не хотелось расставаться на такой неприятной ноте. Девушке нужно было что-то, но она сама не понимала, что именно, и просто смотрела на Рази снизу вверх глазами, полными слез.

Юноше не терпелось поскорее уйти, но горе на ее лице остановило его.

— Сестренка, — сказал он нежно, но потом запнулся. Что он мог ей сказать? Не было утешения в словах, ничего поддерживающего, что не было бы ложью или банальностью. Они смотрели друг на друга, упорно пытаясь высказать, как же на самом деле тяжело жить, не вытаскивая темные тайны на свет.

А потом Рази обнял ее. Он обхватил Винтер, задержав в теплых объятиях, наклонил голову, прижавшись щекой к ее макушке. Она прильнула к нему и закрыла глаза, вдыхая его запах — теплую смесь запаха лошадей, сандала и чистого белья. На секунду Винтер почувствовала себя маленькой девочкой, надежно спрятанной и защищенной от всего.

— Иди, — прошептал Рази слишком быстро, поцеловал в макушку и ушел — только пыль клубилась вокруг сапог, когда он шел по залитой солнцем арене.

Охранники двинулись следом, чтобы сопровождать его, но Рази вскинул руку, не глядя на них:

— Дайте мне минутку.

Когда некоторые из них не остановились, он крутнулся на месте и бросил им необычно холодным тоном:

— Черт побери, если вы не собираетесь подтирать мне зад, я бы посоветовал дать мне эту Богом проклятую минутку!

Стража заколебалась в нерешительности, и Рази продолжил идти, не ожидая их ответа. Затем они вернулись к манежу, позволив ему обойти внутренний круг арены и скрыться из виду.

Винтер стояла, глядя на охранников, а они наблюдали за ней. Потом девушка медленно пошла по аллее. В стойле, где она слышала голос Кристофера, теперь было тихо, но она все же зашла, впрочем уверенная, что он уже ушел.

Кристофер лежал на спине, скрестив ноги, закрыв лицо левой рукой, правую вытянул вдоль тела. Он был обнажен и мирно спал, грудь вздымалась и опадала.

Винтер резко вздохнула. Она и раньше видела мужскую наготу, но вокруг Кристофера была такая атмосфера откровенной сексуальности, что девушка с удивлением поняла, что смотрит на него так, как не позволяла себе никогда. Впервые в жизни она задумалась, каково это, когда мужчина вжимается в тебя всем телом. Каков из себя поцелуй, которым мужчины целуют женщин, когда хотят выразить больше, чем просто привязанность.

Эти мысли принесли такую огромную, пугающую волну эмоций, что Винтер пришлось крепко зажмуриться и отвернуться. То, что она успела рассмотреть, — худощавое, хорошо сложенное тело, почти светящееся в темной копне сена, удивительно темные волоски на бледной коже груди и живота, а также — неожиданно — тусклое сияние серебряных браслетов-змеек на запястьях.

«Он — меррон! — подумала она, вытаращив глаза. — Но он не похож на меррона!»

Винтер помешкала немного, а потом решила выйти из стойла и постучать, давая Кристоферу возможность одеться без лишних глаз. Но она, должно быть, задела что-то — раздался легкий шорох, и, прежде чем девушка сделала шаг, Кристофер выпрыгнул из сена, заставив ее отшатнуться. Он вскочил на ноги одним плавным движением, пригнулся в защитной стойке, крепко сжимая свой кинжал с черной рукояткой, другую руку подняв вверх.

— Че хе син? — хрипло спросил он на мерронском («Кто здесь?»).

До Винтер дошло, что она стоит против света и все, что видно Кристоферу, — силуэт, черная фигура, которая прячется у двери.

— Это я, Винтер.

— Ох, — вздохнул юноша и расслабился, опуская кинжал и заправляя волосы за ухо. — Рази тренирует жеребца на манеже. — Он махнул рукой в сторону арены и оглянулся в поисках одежды.

Его, похоже, не волновала собственная нагота, потому что одевался Кристофер неторопливо, без намека на стыдливость. Но то, что девушка не ушла, удивило его, так что он все же смутился, поймав ее взгляд, когда зашнуровывал нижнюю рубаху.

Кристофер кашлянул, намекая, и Винтер отвернулась, когда он нагнулся за штанами. Она не подсматривала, так что он, сидя на сене, поспешно натянул штаны, носки и блузу.

— Все, — сказал он, и, когда Винтер обернулась, Кристофер прятал в сапог свой кинжал.

Он подался вперед, глядя на нее с изумлением.

— Ты хочешь, чтобы я проводил тебя к нему? — спросил он, искренне и заботливо, но явно смущенный. Солнце высветило скулы на его узком лице, когда Кристофер качнул головой.

— Ты — меррон, — сказала Винтер, на вопросительный взгляд ответив: — Я видела твои браслеты. Ты принадлежишь к мерронам-змеям.

— Ты знаешь, кто такие мерроны?

— Клан мерронов-пантер зимовал обычно в лесах Ширкена. Я познакомилась с некоторыми их обычаями. А ты носишь символ мерронов-змей.

Кристофер положил руку на браслет и сказал искренне:

— Они не настоящие. Мне пришлось заказать новые. — Похоже, ему было важно, чтобы она знала это, как если бы подделка браслетов была преступлением. — Настоящие у меня украли.

Он бессознательно провел большим пальцем по выемке на месте среднего.

— Я не хочу тебя обидеть, — сказала Винтер, неуверенная, как он это воспримет. — Но ты… не похож на меррона!

К ее облегчению, Кристофер рассмеялся:

— Мелковат, правда?

Винтер ухмыльнулась в ответ. Мерроны славились ростом, мощным телосложением и волосатостью. Кристофера же нельзя было назвать большим, единственная особенность, которая роднила его с этим племенем, — молочно-бледная кожа.

— Я — почти чистый хадриец по рождению, насколько я знаю… — Он улыбнулся, серые глаза стали совсем светлыми в лучах солнца. — Когда я был маленьким, наша труппа долго жила и путешествовала по Хадре, так что, можно сказать, это моя родина. Руководителем труппы был меррон, и он принял меня, когда я был еще несмышленышем.

Улыбка Кристофера стала задумчивой, он явно вспоминал о том человеке с любовью.

— Он меня вырастил и воспитал, — сказал он мягко. — И был мне отцом. Я и называл его отцом, собственно… — Юноша вопросительно глянул на Винтер: — Ты понимаешь, о чем я?

Она кивнула.

— Он брал меня с собой на Аонах — их большую ярмарку — каждое лето, чтобы показать свой народ, а они, несмотря на мое неясное происхождение, тоже приняли меня! И назвали Коинин — Кролик, — потому что я мог перегнать любого из них. Они большие, грузные, как гориллы. — Он тихо засмеялся.

— Ты найденыш, Кристофер?

— Ну, у меня была мать, но она не была настроена тратить на меня время. Учти, я в детстве был просто наказание! — Он вытаращил глаза, чтобы продемонстрировать это наглядно. — К ее чести сказать, она продержалась со мной целых четыре года. Ты бы поняла, что это настоящий подвиг, если бы знала, что я вытворял! — Он снова рассмеялся, словно то, что он сказал, было очень забавно, а не так непередаваемо печально, как показалось Винтер.