Разделенные - Анна Пляка Страница 33

Таари, догадавшись о причинах его недоверчивого молчания, рассмеялась.

— Сюда даже из ближайших домов на машинах приезжают, но между корпусами все-таки проще ходить своими ногами. Хотя вообще так хранить свои достижения — глупость. Если сухо, пеплом надышишся, если влажно, весь в грязи будешь.

Акайо промолчал. Ему нравилось то, как здесь почитали предков и казалось, что сделать музеями корабли, в которых эндаалорцы прибыли на планету, правильно и красиво. Как сохранить сломанный меч погибшего деда, уже не могущий служить оружием, но ставший напоминанием о его доблести.

Таари остановила машину у крутого ската, ведущего к дверям.

— Пошли, найдем нашу провожатую и прогуляемся.

Однако искать никого не пришлось, их уже ждали у дверей. Провожатой оказалась старуха, круглая, как сам музей, но едва достающая Таари до плеча, кажущаяся совсем крохотной на фоне величественного корабля.

— Добрались наконец-то! Таари, детка, как ты изменилась! Я всегда говорила, что СК — это не то, что нужно такому живому уму, как твой. О, и мальчика завела! Настоящий кайн, да? Конечно, ты у нас вся в отца!

Таари покраснела, Акайо, мало что понявший из монолога, вежливо поклонился старухе — и как старшей, и как той, которая давно знала его хозяйку. Та, разглядев наконец ошейник, всплеснула руками.

— Ну надо же! Раб. Таари, ты все-таки завела гарем?

— Да, для диссертации. Вы же знаете, бабушка П’Ратта, без тех, кто зависит от соискателя...

— Знаю, знаю! Я еще в свое время кандидатскую хотела защитить на тему того, как это мы до сих пор живем по корабельным правилам. Так и сижу с тех пор дура дурой, без степени.

И рассмеялась, будто не было на свете ничего более веселого, чем не защищенная диссертация.

Таари натянуто улыбнулась в ответ, тепло и печально — она тоже только что не защитилась, и не видела в этом ничего смешного. Акайо опустил взгляд. Он мог понять оба чувства, потому что еще помнил, как больно было проигрывать. Как страшно даже не умереть, а очнуться под белым потолком и понять, что все было зря. Но в то же время сейчас, спустя столько времени, он мог лишь удивленно качать головой, вспоминая, каким был тогда. Сегодня то желание умереть казалось глупым, а мысль о том, что с проигрышем и пленом кончилась его жизнь, выглядела абсурдно.

Наверное, еще через десять или двадцать лет он сможет смеяться над той неудавшейся осадой, как П’Ратта смеется над своей защитой. Потому что она знает, к чему это привело, и ей странно даже думать, что могло быть иначе.

П’Ратта тем временем протянула мягкую коричневую ладонь, будто собираясь погладить Таари по голове, но вместо этого вдруг дернула за неубранную в прическу прядь.

— А ну не раскисай! Вот дело сделаешь, и тогда хоть рыдай, хоть мальчику своему показывай, как прекрасны и страшны нервные эндаалорки. Идемте уже, нечего на пороге время тратить. И так нам, чувствую, дня не хватит.

Она провела их через огромный зал, где потолок, терявшийся где-то в вышине, перечеркивали мосты, трубы и еще множество непонятных конструкций. Стройными рядами стояли витрины, Акайо с трудом удерживался, чтобы не вертеть головой — какие-то огромные костюмы, непонятные то ли детали, то ли машины, экраны, на которых собирались и разбирались корабли.

П’Ратта шла быстро и наглядеться он не успел. Мелькали перед глазами осколки мира, из которого вырос Эндаалор, складывались, как стеклышки в калейдоскопе — вроде бы случайно, но итог прекрасен и гармоничен.

Они пересекли один зал, другой, спустились по узкой лестнице.

— Моя сокровищница, — довольно сообщила П’Ратта, распахивая дверь. Таари вошла первой, Акайо, повинуясь улыбке старухи, последовал за ней.

Замер. Медленно подошел к одной из витрин, коснулся пальцами стекла. Вчитался в уже давно привычные буквы. Нахмурился.

— Это не просто парадный, это свадебный пояс. И женский, а не мужской.

Захихикала П’Ратта, сказала — тут все с ошибками, не надейся, что мы вас так хорошо знаем. Вот Таари вернется, тогда...

Акайо почти не слушал. Он смотрел на знакомые с детства одежды, чашки, сандалии, и не мог понять, что чувствует. Было больно, было обидно — здесь живет столько кайнов, почему никто не исправил ошибки в описаниях? Почему вообще эти вещи хранятся в музее, сделанном из корабля, словно их империю тоже привезли сюда эндаалорцы? Это было неправильно. Это было слишком похоже на неуважение.

Впрочем, они имели на него право. Акайо с горьким удивлением подумал, что не понимает, каким образом империя вообще еще существует. По всем признакам выходило, что Эндаалор легко мог завоевать все их земли. Здесь с легкостью отбились от армии, которую он привел, взяли в плен почти две трети имперских солдат и не потеряли, кажется, ни одного эндаалорца. Это было все равно что драться со стеной — или даже со сладким киселем, затягивающим внутрь любого, кто его коснется.

Но тогда почему?..

Акайо вспомнил растерянного врача, нервно протирающего очки. Тому было искренне жаль солдат, которые все-таки умерли.

Тогда свобода империи — результат милосердия Эндаалора?..

Он сглотнул. Моргнул, отводя взгляд от свадебного пояса, на который смотрел все это время. Одернул себя, подумал нарочито спокойно: "Ты еще в квартире у Лааши понял, что вы для них — зверята, по глупости вредящие сами себе. Так что такого нового ты узнал? Почему стоишь каменным истуканом?"

Спросил — и ответил.

Просто тогда он был в отчаянии. Он был зол и напуган. Позже он был уверен, что ошибался, что на самом деле к ним относятся иначе. Хотя бы просто никак, как к людям, с которыми у здешних обитателей нет ничего общего. Глядя на Таари, невозможно было в это не поверить.

А оказалось...

Акайо коротко мотнул головой, представил мысленную библиотеку. Тут же стало спокойней. Здесь лежали свитки с записями о том, что такое рабы для эндаалорцев, об их культуре, об их манерах. В них ничего не изменилось. Просто не стоило считать весь Эндаалор небесным садом. Тогда и разочаровываться бы не пришлось.

Решив так, он наконец смог отвернуться от витрины, обратить взгляд на Таари и П’Ратту, которая как раз заваривала чай. Акайо с удивлением понял, что не видит ошибок в церемонии.

П’Ратта заметила его внимание, засмеялась. Кажется, она смеялась почти всегда.

— Что, не ожидал, что кто-то в Эндаалоре умеет прилично делать чай? Ты же тут все-таки не единственный кайн! А я хоть и не могу самовольно исправить все ошибки в надписях без задокументированных подтверждений, но запретить мне толково варить чай никто не может. В конце концов, это было бы невежливо по отношению к Сакуре.

— Спасибо, — улыбнулась Таари. — Маме было бы приятно знать, что вы все еще завариваете чай так, как она показывала. Акайо, садись рядом со мной.

Он послушно подошел, опустился на пол возле ее кресла. П’Ратта фыркнула, Акайо даже не стал поднимать глаза. Вместо него пояснила Таари: