Мор - Павел Корнев Страница 33

Сам проскользнул в дверь, обошел светлое пятно свалившейся на пол подушки и встал у кровати, на которой мерно посапывал растянувшийся во весь свой рост хозяин.

Подняв подушку, я накрыл ею лицо жертвы и уверенным движением вогнал узкий клинок меж третьим и четвертым ребром. Сразу навалился сверху, и судорожно дернувшийся человек захрипел и засучил ногами, сбрасывая с постели одеяло. Впрочем, силы скоро оставили его, и он обмяк.

Первый готов.

Удостоверившись в смерти галантерейщика, я вытер нож о перину и вышел к дожидавшемуся меня в коридоре Валентину. Указал ему направо, пропустил вперед и двинулся к кровати у противоположной стены. Поудобней перехватив рукоять ножа, подался вперед и ошарашенно захлопал глазами: постель оказалась пуста!

За спиной послышался шорох, плеск хлестанувшей крови сменился бульканьем вырывавшегося из распоротой глотки дыхания, и после короткого хрипа в комнате вновь воцарилась тишина.

– Ты чего? – миг спустя оказался рядом Валентин. – Чего стоишь?

– Где еще один? – ухватил я его за грудки. – Точно все трое домой вернулись?!

– Отпусти! – прошипел Дрозд. – Сам видел, как они возвращались!

Я оттолкнул его, задумчиво глянул на заправленную постель и, вспомнив об увиденном днем гамаке, не удержался от ругательства:

– Бесов праздник!

– Чего еще? – вздрогнул Валентин и перестал отирать простыней забрызганное кровью лицо. – Что случилось?!

– Он на чердаке! – Я бросился к двери и позвал усача за собой: – Идем! Живо!

Мы рванули в дальний конец коридора, и позабывший предупреждение о скрипучих ступенях Валентин с ходу взлетел на второй этаж. В сердцах выругавшись, я куда осторожней поднялся до середины лестницы и уже оттуда прошептал недоуменно озиравшемуся раззяве:

– Люк прямо над тобой.

Тот запрокинул голову и вдруг, нелепо дернувшись, взвился в воздух. В один миг очутившись рядом, я ухватил Валентина за ремень, подпрыгнул и вцепился в захлестнувшую шею усача веревку. Вцепился – и поджал ноги.

Не ожидавший подобного финта убийца под тяжестью двух тел рыбкой нырнул в люк и врезался в нас подобно выпущенной из осадного орудия глыбе. Валентина отшвырнуло на лестницу, и он с грохотом скатился на первый этаж, а меня любитель веревок сбил с ног и всей своей тяжестью придавил к полу. Охнув, я запустил пятерню в длинные засаленные волосы, но этот гад растопырился, как морская звезда, и вдруг впился зубами мне в бедро. Да так лихо, что лишь пола кожаной куртки помешала ему вырвать кусок плоти.

Не разжимая челюстей, душегуб выудил откуда-то стилет, вслепую замахнулся – и я едва сумел отвести удар в сторону. Свободной рукой вцепился убийце в ухо, и тут упершийся ногами в стену крепыш резко подался вперед, навалился сверху…

…и обмяк, когда Валентин одним жестким ударом кинжала перебил ему хребет. Я не без труда спихнул с себя уже безжизненное тело и зашипел от боли, ощупывая бедро.

– Командир, ты как? – просипел растиравший шею усач.

– Жить буду.

Я расстегнул пряжку ремня, приспустил штанину и с тревогой уставился на укус. Но нет – куртка уберегла от увечья. Синяк, правда, будет просто жуткий.

– А меня, кха, чуть не вздернули. – Дрозд опустился на верхнюю ступеньку и, оттянув ворот, прикоснулся к протянувшейся поперек горла багряной полосе содранной кожи. – Как висельник теперь…

– Беги за остальными, – распорядился я и, ухватившись за приставленную к стене лесенку, поднялся на ноги. – Нам еще графом заниматься.

Валентин отправился выполнять распоряжение; я уткнулся лбом в перекладину, какое-то время постоял так, затем стиснул зубы и принялся взбираться на чердак. Ногу пронзила острая боль, из глаз потекли слезы, но треклятый душитель не перекусил ни артерий, ни сухожилий, а значит, надо просто перетерпеть боль. Просто – ага…

Очутившись наверху, я пару мгновений жадно ловил воздух открытым ртом, дождался, пока хоть немного перестанет ломить бедро, и заковылял к тайнику.

Впереди замаячил тусклый огонечек горевшей у гамака свечи, я переставил ее к тайнику, отодрал доску и заглянул внутрь. Ух, как бальзам на душу – все на месте. И штык, и книга с молитвами. Деньги тоже пригодятся. Пусть на них и кровь, но золото есть золото.

Едва не сверзившись, я слез с чердака, рывком перекатил мертвого убийцу к лестнице и столкнул его вниз. Прихрамывая и морщась, спустился следом и сунул обмотанные провощенной бумагой стопки монет озадаченному Гуго, который осветил фонарем замершее у его ног тело.

– Вижу, вы тут славно повеселились.

– И не говори. – Я задумчиво взвесил в руке томик с молитвами и спросил выглянувшего в коридор Валентина: – Ты мои записи не потерял?

– Как можно? – ухмыльнулся тот и похлопал себя по карману: – Все тут.

– Сожгите, – передал я книгу фокуснику и указал на спальню хозяина: – Из-под перины кошель достань и сундук в гостиной проверь. Да и вообще, пошарь тут на предмет тайников.

– Сделаем.

– В сарае возьми дерюгу, тела замотаете. Дом подпалите. Но пожар ближе к утру начаться должен. Справишься?

– Легко, – кивнул Гуго, которому явно не терпелось приступить к обыску.

– Сначала покойников в телегу погрузи.

– А вы куда? – опешил фокусник. – Берта на шухере, а один я надорвусь их таскать!

– У нас еще дела, – с усмешкой заявил Валентин.

– Какие еще могут быть дела?! – возмутился оскорбленный до глубины души Гуго.

– Перестань. – Я стянул с правой ноги убийцы ботинок со стоптанным каблуком, забрал у фокусника фонарь и захромал к собственной обувке, оставленной под окном. – И не шуми здесь, а то начнешь еще стены ломать.

– Ну вы вообще…

Необходимости шастать по окнам больше не было, и мы с Валентином покинули дом, как нормальные люди, а не ночные тати, – через дверь. Стараясь особо не маячить во дворе, я быстренько обулся, заскочил в сарай и только тогда поднял шторку потайного фонаря.

Сваленные у стены тюки никакого интереса не представляли, и первым делом я принялся срывать крышки с бочонков. И уже в пятом или шестом обнаружил тронутые ржавчиной гвозди с квадратными шляпками, точь-в-точь как те, что убийцы использовали для распятия своих жертв.

– Долго еще? – поторопил меня Валентин.

– Нет. – Я завернул четыре гвоздя в тряпицу, сунул ее в карман и похлопал по бочонку. – Отнеси к дому, пусть вместе с телами утопят.

– А штык с ботинком тебе зачем?

– Штык, чтобы раны соответствовали. Ботинком следы нужные под окном оставим. Молоток взял?

– Да.

– Тогда ходу.

Пригибавшийся под тяжестью гвоздей Валентин отволок бочонок в телегу; я вернул Гуго светильник, вышел во двор и уже вместе с усачом зашагал к калитке.