Перстень альвов. Кубок в источнике - Елизавета Дворецкая Страница 33

В руках у Альдоны был серебряный кувшин, и Хельги подал ей свой кубок. Она налила ему пива, потом поставила кувшин и села на освободившееся место.

– Что так на меня смотришь, Хельги ярл? – спросила она. – Не думаю, что мне есть чем тебя удивить. Ты ведь видел самых красивых девушек Морского Пути, дочерей конунгов.

– В тебе есть нечто, чего я не видел никогда, – чистосердечно ответил Хельги. – Когда я увидел тебя вчера, я сразу подумал об Альвкаре.

– О валькирии? – Альдона сперва удивилась, потом засмеялась. – Неужели мы с ней две единственные на свете девушки с рыжими волосами?

– Может быть, рыжих волос на свете много, но…

– И разве я похожа на спящую? – Альдона рассмеялась, настолько странным ей показалось это сравнение.

– Нет, но твой мир настолько же не похож на мой, так же далек от всего, к чему я привык. Говорят, Альвкара спит на вершине зачарованной горы, но разве ваша гора не зачарована? Мы не могли найти сюда дороги, пока твои братья нас не провели.

– Ну… – Альдона пыталась отнестись к этому всерьез, но у нее не очень получалось. – Но мы же с ней такие разные! Она всегда, еще когда жила на земле, думала только о небесах. А я не такая. Я всегда думаю о чем-нибудь простом и вовсе не мечтаю носиться на огненном коне над морем и землей! – Альдона опять засмеялась, настолько нелепым ей показалось подобное занятие. – И уж если я полюблю кого-нибудь, я вовсе не буду требовать от него особых подвигов за мою любовь!

– А разве она так делала? Я слышал «Первую песнь об Альвкаре», но продолжения, как оказалось, никто у Островного пролива не знает. Может быть, у вас тут знают больше?

– Ты хочешь послушать «Вторую песнь об Альвкаре»? – спросил Вигмар. – Моя дочь споет тебе ее. Думается, всем прочим тоже приятно будет послушать.

Гости одобрительно зашумели. Альдона вышла к очагу, где ей поставили маленькую скамеечку. Она села, сложила руки на коленях; Хлодвиг и Бьёрн сели по бокам от нее с арфами на коленях. Гридница быстро затихла: видно было, что пение Альдоны они слушают нередко, но что это удовольствие никому не наскучило. У Хельги забилось сердце: сами эти приготовления, по виду простые, создавали тот же возвышенный, торжественный настрой, который поразил его при первой встрече с Альдоной. Эта красивая, нарядная, гордая девушка на скамье в самой середине палаты, освещенная огнем, два молодых мужчины с арфами на коленях по сторонам, хозяин дома, глядевший на них со своего почетного места, как Один с престола, благоговейно затихшая толпа – все это поднимало дух в небеса и погружало память в глубину веков, переносило в вечность, где от Альдоны до Альвкары – один шаг…

Альдона тем временем начала рассказ. Ее лицо было спокойным, строгим, как лицо норны, смотрящей в ткань вечности. Альдона рассказывала:

Жил на Квартинге конунг, и звали его Гейрвиг. Он был родичем Гамарда. Жену его звали Хильдебранда. У них был один сын по имени Хельгард. Он был высок и красив и славился как хороший воин. Однажды он сидел на большом кургане и увидел, что по небу скачут девять дев на конях цвета пламени. Впереди была самая статная, и конь ее был самым лучшим. Волосы ее сияли, как пламя.

Ударив по струнам, Хлодвиг запел за Хельгарда, и в лице его появилась такая сосредоточенная, напряженная важность, немного тревожная, словно он совсем перестал быть собой:

Кто вы, о девы

в шлемах железных,

как вы зоветесь,

откуда вы родом?

В ответ заиграл его брат, и Альдона начала петь. Голос ее, немного низковатый, звучный, лился широкой свободной волной и уносил с собой всех слушателей, открывал им мир, доступный до того ей одной.

Валькирий ты видишь

в железных уборах.

Один – отец наш,

Валхаллы владыка.

Носимся в битвах

над долом и морем,

несем мы героям

победу иль гибель.

Хельгард сказал:

Светлая дева

в бранном наряде!

Взор твой прекрасней,

чем солнца сиянье!

Ответ дай герою,

Гейрвига сыну:

как твое имя?

Откуда ты родом?

Альвкара сказала:

Альвкарой зовусь я,

Халльмар отец мой,

Альвмунд был брат мне,

родились мы вместе.

Хельгард сказал:

Светлая дева,

ликом прекрасная!

Женою назвать

лишь тебя я желаю!

Если любви

не подаришь ты Хельгарду,

жизнь не нужна мне

станет отныне!

Скорбью оденусь,

с тобой разлучившись,

горькими станут

воздух и хлеб мне,

солнце темнее,

чем ночь в новолунье,

Хельгарду будет

без девы желанной!

Альвкара сказала:

Горести слезы

туманят мне очи,

сердце одето

покровом печали:

Гамардом дерзким

брат мой убит был,

большего горя

дева не знала.

Клятву дала я

веселья не ведать,

слух отвратить

от любовных обетов.

Буду женой я

тому из героев,

кто Гамарда сердце

пронзит острой сталью.

Хельгард сказал:

Слезы утри,

светлая дева,

время печали

долгим не будет.

Мщенье свершу я

за брата Альвкары,

как если бы братом

родным ему был я.

Тогда Альвкара согласилась быть его женой. Они обменялись обетами и любили друг друга очень сильно. Когда мать Хельгарда Хильдебранда узнала об этом, она очень разгневалась. Хильдебранда сказала:

Безумен ты, Хельгард!

Предвижу я горе!

Ума ты лишился,

обет твой давая!

Забыл ты, что Гамард

наш родич по крови,

что предки совместно

с врагами сражались.

Хельгард сказал:

Светлая дева

мне мира дороже,

не видеть мне радости,

с ней не встречаясь.

Обет свой исполню,

как ей обещал я,

хотя бы весь род мой

противиться стал мне.

Хильдебранда сказала:

Тебя родила я

на горе себе же,

рода позору

жизнь подала я!

Тебя прокляну я,

предков забывший,

из памяти рода

исторгнут ты будешь!