Зеркало Грохашша, или Отраженные - Игорь Пронин Страница 33

– Зовите меня Михаил Петрович, молодой человек. А вы, кстати сказать…

– Максимович.

– Это фамилия, или, может быть, отчество?

– Это кличка.

Седовласый застыл, сосредоточенно глядя перед собой. Максимович понял, что хоз сейчас воспользовался своим удаленным доступом в Архив и ищет сведения о нем. Что ж, пусть ищет… Даже Александра не знала всего.

– Максимович… Правонарушитель вы однако, Максимович, – сдержанно улыбнулся гость, закончив свои изыскания. – Бродник, я уверен.

– Обратитесь к ванам.

– Зачем же сразу к ванам? Эти твари нам не друзья, разберемся сами. Слушайте, Максимович, я к вам с конфиденциальным визитом. С вами сожительствует одна дама, которую будем называть «госпожа А». Вы, возможно, не знаете, но последнее время между Санкт-Петербургом и Москвой, а точнее, между людьми имеющими вес в этих городах, несколько обострились отношения.

– Между хозами, – уточнил Максимович, который уже понял, что его собираются шантажировать и решил ни за что не поддаваться. – Я знаю, что идет война. А вы, как я понимаю, один из руководителей питерского десанта? Мне нет дела до вашей грызни.

– Вот и Александра так говорит: мне нет дела, я нейтральная… Что ж, это хорошо. Кто не против нас – тот завтра будет за нас, мы так рассуждаем. Но бывает очень неприятно, когда нас обманывают. Тогда приходится… По всем законам военного времени, понимаете, Максимович? Кстати… Может, все-таки представитесь? Мне ведь не трудно вынуть из вас эту информацию.

– Трудно. Я бродник, и вашей магии не боюсь.

– Совсем? – Максимовича дернуло вверх, перевернуло вверх тормашками. Секунду Михаил Петрович рассматривал болтающегося под высоким потолком бродника, потом быстро спросил: – Шея выдержит, если отпущу?

– Не выдержит. Но разговаривать я с вами тогда не буду.

– Ладно.

Хоз откинулся в кресле, а невидимые руки аккуратно поставили Максимовича на место.

– В общем, так: передай Александре, мальчик, что она заигрывается. Скажи ей, что русалка – это было «раз». Скажи ей, что я не позволю на доверенной мне территории никаких враждебных действий. Пусть даже не показывается на Северо-Западе! А лучше – вообще убирается с нулевого плана Москвы!

– Это все? – Максимович умел быть хладнокровным.

– Нет. Еще скажи ей, что хозы живут многими жизнями сразу, но на каждом плане они смертны. И добавь, кстати, что мне не нравится ее дружба с бродниками. И если она будет продолжаться, то бродник по кличке Максимович или окажется в Спирали у ванов, или будет частями разбросан по городу. Теперь все.

Седовласый исчез. Хозяин уселся в кресло, недовольно поерзал, чувствуя чужое тепло.

– Как все нехорошо получается. Разве можно бросать Алексу, когда ей так плохо? Эх, Белка…

Максимович снова поднес к пламени свечи пузырек. Ему предстояло это сделать еще не один раз, но отозвался друг только утром.

Москва-1 (скГ)

16 августа, утро

Рыков с товарищами прибыли на Октябрьское поле к рассвету. Возле Управления жгли костры бойцы спецбатальонов: похоже, успели объявить общий сбор. К Рыкову сунулись несколько посыльных, но он лишь отмахнулся. Для хоза дела полицейские не слишком важны, даже самые тайные, при желании он может очень быстро с ними справиться. Отослав своих помощников устроить где-нибудь в неприметной камере китаянку, Рыков с Оямой прошел сразу в кабинет Войцеховского, куратора всего Северо-Западного округа.

– Можно к вам, Михаил Петрович?

Хоз не ответил, лишь сердито зыркнул глазами: он совершал руками пассы, изменяя реальность на низшем плане. Гости, переглянувшись, подождали, пока начальник закончит.

– Дура эта где? – спросил Войцеховский, как только освободился.

– Какая? – не понял Рыков.

– Камера внизу сидит! – проявил сообразительность Ояма. – Все хорошо.

– Ладно. А у нас тут вот – дела… Наперекосяк пошло кое-что, дорогие товарищи. В общем, оперативная обстановка требует вашего участия. Ояма, ты тут у нас человек новый… В общем, если ты предпочитаешь пока не влезать в тонкие игры, то можешь отойти.

– Я любить тонкие игры, – улыбнулся японец. – Люблю.

– Ну, тогда и отвечать будешь по полной программе, учти. Короче так: наверху приняли решение и мы здесь его исполняем. Поэтому вопросы «зачем», да «как же так» я от вас слышать не хочу. Итак, идет война. Все, как известно, решается на высших планах, но сейчас у нас появился реальный шанс отрезать кремлевских от нулевки, погнать их к чертовой матери…

– К атлантам! – вставил Рыков.

– Туда, – согласился Войцеховский. – Вытеснять их наверх план за планом. Это – стратегия… А что касается тактики, то здесь, на первом плане, мы эту мразь подрубили хорошо. Но если бы у них были зеркала на нулевке, то сюда приходили бы новые и новые бойцы, и, что куда более важно, эти бойцы оказывали бы магическое влияние на Москву-0, не отдали бы ее нам до конца. К счастью, зеркал на нулевке у кремлевских больше нет. Мы долго шли к этой цели, и мы ее достигли… Хотя есть трудности, пока дело не сделано до конца, всегда есть трудности… – хоз потер виски. – Совсем недавно разбирался там с одной старушонкой из нейтральных. Вот, кстати, с этой китаянкой. Наводка оказалась ошибочной, они там самодеятельностью занялись, и конечно, зеркала Грохашша создать бы не смогли, но нервы мне потрепали. И рядом крутится другая странная хоза, тоже нейтральная, да почему-то там же оказалась русалка, которая молчит, а происходит все это в непосредственной близости от зоны особого внимания… Бродник, который совсем и не бродник, насколько я понимаю… Ох, устал я, ребята.

– Я понимаю, – вставил Рыков, а Ояма сочувствующе покивал.

– Ни хрена вы не понимаете, молодые еще. Возвращаясь к нашему делу: кремлевские проигрывают нулевку. И тогда они пошли ва-банк – пригласили сириусян.

– Глупо как! – рассмеялся Рыков. – Столько раз им по роже били, и…

– Ты, что ли, бил? Били, конечно, но кремлевцы подсказали этим горе-воякам атаковать не здесь, а на первом плане. Позволили тут, у нас под носом, сконцентрировать силы, которые сириусяне собирались двинуть вниз. Ну а там – кремлевские ослаблены, да и вообще обещали не противодействовать, мы в Москве все же недостаточно хорошо закрепились. Могло выгореть дельце у семипальцевых уродцев. И вот, ко всему прочему, я этой ночью узнаю, что на моей территории Армия Вторжения разворачивается!

– Я немножко не понимаю! – поднял палец Ояма. – Как можно пойти на нулевой план с первого? Разве сириусяне – бродники?

– Нет, конечно. Каким-то образом они собирались пробить туда туннель. Вот поэтому наверху и принято решение: не уничтожать сириусян, а смотреть, что у них выйдет. Пока мне известно, что тоннель существует. Но пройти через него они не могут… – Войцеховский опять потер виски. – Что-то не заладилось. А жаль, потому что если создание таких тоннелей возможно, то мы должны узнать об этом первыми. Сейчас я не могу понять: работает тоннель, или нет… Что-то нашим сириусянам мешает. Поэтому приказ такой: сейчас всех наших поставить в оцепление вокруг района. Всех, потому что жителей полно, утром они этот кошмар увидят и каждому надо подчистить память! По возможности аккуратно – утечки потом придется латать. К тоннелю не приближаться, чтобы не спровоцировать столкновение. Но следить: как только они начнут туда втягиваться – уничтожаем их к чертовой матери.