Пиратика-II. Возвращение на Остров Попугаев - Танит Ли Страница 32

* * *

Казалось, что Артия превосходно владеет собой. Она, отправившись в город с Кубриком Смитом и Вкусным Джеком, заходила во все лавки в поисках необходимых товаров. Артия распределила время выхода своих людей на берег так, чтобы все успели отдохнуть и никому не было обидно.

Когда они вернулись на палубу, Вкусный Джек спросил:

— Видите? Вон там, на горе. — И указал на верхние кварталы города. — Это носорожий ринг. Глядите, флаги развеваются. Сегодня представление. Может, и я схожу, поразвлекусь маленько.

Уолтер пристал к Вкусному с распросами. Команда собралась вокруг кока, Моди уселась ему на голову, и Джек рассказал им о древней традиции города Танжерины, отчасти спанской, отчасти африканийской.

Идея всем понравилась. Командой овладело праздничное настроение. Так всегда бывает с теми, кто любит ходить на корабле, подумала Артия: в плавании они всегда мечтают поскорее оказаться на суше. «Но я не такова», — сказала себе она. Спускаться на берег входит в ее обязанности. Осмотреться, сделать вид, будто ей очень интересно. А потом она должна поднять паруса, чтобы грабить франкоспанские корабли, если они попадутся на пути. Должна вернуться на Остров Сокровищ, найти там сотни попугаев и выброшенные на берег карты.

Никто не узнает, что творится у нее в душе. Там была пустота, пришедшая на смену счастью.

«Дура, — обругала себя она. — Это пройдет. Глупо убиваться из-за мужика. Я переживу. Пусть уходит. Мне одной лучше. Теперь, когда его нет, я стала сильнее. Просто еще не успела этого почувствовать».

Город кишел ворами и разбойниками, пиратами и каперами из всех стран, среди них было немало франкоспанцев. Но в Мароккайне царило перемирие, и заклятые враги редко беспокоили друг друга. А если кто-то пытался шуметь, его быстро спроваживали обратно в море.

Кубрик Смит отправился на рынок; ему вызвались помочь Тазбо Весельчак, Сиккарс Глаз, Бузл О'Нойенс и Граг. Они вернулись, пошатываясь под тяжестью свежего мяса, увешанные гроздьями бананов, корзинами лаймов, длинными брикетами белой нуги. («Ну, мистер Глаз, попробуй только у меня не съесть всё это добро! В глаз получишь!»)

От мандаринов некуда было деваться. Их запах пропитал всё и всех. Ходили байки о людях, которые пожирали эти фрукты десятками и не могли остановиться, пока их не выворачивало. А некоторым мандарины снились много дней после выхода в море. Местные жители не замечали божественного аромата. Они, пресытившись, редко ели это оранжевое чудо. И любимым цветом в Эль-Танжерине был синий.

Артия пожевала мандарин. Не ощутила вкуса. Взяла еще один. Проглотила и его.

Она оставила Эбада и Эйри на корабле. Не могла видеть их глаз — пристального взгляда Эбада, пробирающего до мозга костей, и горящего сочувствием взгляда Эйри. Не хотела, чтобы они неотрывно смотрели на нее, как будто она ранена.

Это пройдет.

Уолтер погладил отрез серебристой парчи, висевший среди вуалей и полотен всевозможных оттенков серого и розового.

— Как хорошо смотрелся бы камзол такого цвета на… гм… Феликсе, — пробормотал он и покраснел.

Артия, приподняв брови, ответила:

— Нет нужды тратиться на него. Вот и отлично, сэкономим деньги.

* * *

На задворках трех извилистых переулков приютился кабачок со странным названием «Поющий барсук». Феликс никогда не слыхал об этом заведении. Именно здесь Белладора и Льюис должны были встретиться со своим ученым другом де Веселье.

— Я его знаю под именем Веселый Роджер. — Белладора улыбнулась Феликсу, и он ответил ей тем же. Она была великолепна. Ему так нравилось смотреть на нее, рисовать ее. Только на рисунках всегда получалась Артия.

Артия не могла соперничать с ней в красоте. Его жена вообще не была красавицей. Но какое у нее лицо, какая осанка! Упрямая, неправильная, трудная, неуступчивая, даже сумасшедшая… Будь она здесь…

Феликс постарался выкинуть из головы мысли об Артии.

Войдя в таверну, они оказались в просторном зале с низким потолком. Стены, выкрашенные в грязновато-желтый цвет, потемнели от табачного дыма, запаха кофе и времени. Повсюду, как во всех тавернах мира, выпивали моряки и пираты. Мароккайнские торговцы, чьи караваны каждый день приходили на рынок, сидели за какой-то игрой с разноцветными фишками на длинной сланцевой доске, с наслаждением вдыхая табачный дым. По полу гуляли куры. А в дальнем углу, в большой позолоченной клетке с раскрытой дверью, место птицы занимал странный зверь. На миг Феликс забыл об Артии.

— Что это такое?

— Барсук, мистер Феникс, — ответила Белла. — Принадлежал одному моряку из Ангелии, который и выучил его петь. Смотрите, вот он.

Барсук выкарабкался из клетки и, стуча когтями, заковылял к ним, склонив узкую, как у змеи, черную морду с белой дорожкой посередине. Полоска казалась ненастоящей, будто мелом провели.

Посетители таверны гладили барсука, когда он проходил мимо. Кто-то угостил его куском граната, и зверь радостно зачавкал.

Потом он уселся на пол перед Беллой, Феликсом и Льюисом — и запел. Пение его было довольно мелодичной чередой писков, присвистов и своеобразных смешков.

Льюис пришел в восторг. Феликс вытащил из кармана блокнот и принялся зарисовывать барсука вместе с продетым в его левое ухо золотым кольцом.

Песня закончилась. Слушатели смеялись и аплодировали, бросали солисту кусочки мяса и фруктов. Тот радостно ковылял за угощением.

«Надо рассказать Артии, она позабавится… Нет. Я больше никогда ничего не расскажу Артии».

Они сидели в кабинке, пили мандариновый арак и сладкий мятный чай. Наконец пришел мистер Веселый Роджер. Человек он оказался серьезный, с роскошными усами, которых не устыдился бы и сам Вускери.

Он, Белл и Льюис разговаривали в основном по-франкоспански. Феликс, плохо понимавший этот язык, принялся рисовать посетителей таверны. Заполнял листы бумаги и рвал их в клочки, только чтобы не думать.

Потом Льюис и Веселый Роджер отошли в уголок и сосредоточенно заговорили по-арабийски.

Белладора подняла глаза на Феликса.

— Они обсуждают подробности. Всё хорошо. Так что, сэр, сегодняшний день в моем распоряжении. Может быть… — Феликс взирал на нее без всякого выражения. — Понимаю, — усмехнулась Белладора.

— Нет, девочка моя, не понимаете. Откуда вам понять. Но…

— Вы хотите сказать, что я очаровательна, но вы не можете выбросить из головы мысли о жене.

Феликс тяжко вздохнул.

— Да. Белла, вы прекрасны, и мое место — у ваших ног. Но… Но…

— Не переживайте, мой милый, — остановила его Белла. — Я это поняла еще утром. Что вы будете делать?

— Не знаю.

— Предлагаю вот что — вернитесь и возьмите ее штурмом.