Остров чаек - Фрэнсис Хардинг Страница 32

Повелитель Облаков помнил события, еще не случившиеся. Что если он помнил, как похитил Хатин и Арилоу, как заставил их служить няньками его детям до старых лет, пока обе они не обернулись кривыми высохшими деревцами, что усеивали его склоны? И если он это помнил, то так тому и быть, разве нет? Хатин попыталась заставить свой измученный мозг обратиться вперед.

Цветок… белоснежный цветок. Возможно, он и не Арилоу уготован. В голову вдруг пришла мысль о будущем, которое могло создать этот подарок и способ, как его преподнести.

Осмотрительно и бережно Хатин скользнула на колени и принялась шарить по земле в поисках острого камня.

* * *

Брендрил осторожно шел среди облачных вееров Повелителя. Магическая защита, может, и сделала его невидимым для вулкана, но она сойдет на нет, если он сам обратит на себя внимание, вызвав камнепад или спугнув птиц. Дождь лил достаточно долго, девчонки успели скрыться из виду, но вот их ноги оставили легкие борозды в гальке – Брендрил шел строго по ним, надеясь так скрыть собственные следы.

Наконец он достиг вершины, где на спинах двух приземистых, похожих на черепах валунов покоилась широкая каменная плита. Алтарь, без сомнения. Девочки прошли тут, это точно, потому что цветок, росший из трещины посреди столешницы, срезали у самого корня. За каким бы ритуалом они сюда ни бежали, они его уже точно свершили. Ни госпожи Скиталицы, ни ее помощницы нигде не было видно.

Зато в разросшемся и обугленном мхе, покрывавшем ближайший камень, кто-то оставил четкие линии. Пеплоход догадался, что это картина.

Старые пиктограммы хитроплетов изображали двух человек. Над головой одного – глаз, а значит, это Скиталец. Человечки держались за руки, а из сцепленных пальцев торчал… цветок. Рисунок этой пары повторялся снова и снова, показывая, что было дальше. Они шли, сперва по ровной поверхности, затем лезли вверх по стенке конуса с усеченной вершиной – вулкан, это точно. А по склону вулкана катилась одна-единственная слезинка.

Брендрил выпрямился и направился к горе по имени Скорбелла.

* * *

Выполненный наспех рисунок, похоже, сделал свое дело. Это, разумеется, было послание Повелителю Облаков – о том, что две сестры отнесут его цветочек Скорбелле. Слова тут не помогли бы совсем, ибо, едва прозвучав, они остались бы в прошлом, а Повелитель Облаков прошлого не помнил. Зато рисунок останется в веках, и так, даже когда девочки покинут владения Повелителя, вулкан все еще сможет увидеть рисунок – и не забыть, кто они такие и почему их стоить отпустить.

От этих размышлений у Хатин нестерпимо заболела голова, а ведь ей и без того хватало забот. Она приближалась к владениям Скорбеллы.

Кряж, соединяющий Повелителя и Скорбеллу, на самом деле был узким плато, вроде подвесного моста в полмили длиной. Края плато терялись в облаках, и тут легко было вообразить, будто ты в ловушке на странной и бескрайней равнине. Едва Хатин оказалась на необычной возвышенности, как докучавший им ветер оставил их. Ему на смену пришло жутковатое дыхание бриза, который то поднимался, то тихо опадал.

Черная галька сменилась серой, и все кругом было покрыто призрачной зыбкой белой пудрой. По сторонам равнина была усеяна одинокими камнями: с наветренных сторон за ними тянулись неглубокие борозды, как будто они пытались укатиться с этой широкой белой пустоши, но в конце концов отчаялись и сдались.

Над равниной носились, подобно служанкам на срочных посылках, клубы тумана и облаков высотой с дом. Тут не было ни птиц, ни деревьев, ни травы. О тех немногих смельчаках, что говорили с Повелителем Облаков и выжили, слагали легенды. О тех, кто приблизился к Скорбелле, история умалчивала.

Дорога пошла под уклон, и тут Хатин разглядела в этой гибельной пустоши поразительные в своем сиянии проблески, какие бывают на гранях драгоценных камней. Занавеси тумана медленно расступались, пока Хатин наконец не встала и не поняла, что смотрит в глаза Скорбеллы.

Озера были разные: одно – крупнее, в форме слезы, цвета зелени с пера павлина; другое – овальное, цвета синевы с того же павлиньего пера. Их гладь была спокойной и прозрачной; на дне, расходясь кругами от середины к краям, лежал осадок. У безжалостных глаз Скорбеллы не было ни век, ни ресниц. Дальше земля резко шла вверх, поднимаясь к невидимому кратеру.

– Владычица Скорбелла… – Языком ритуалов и церемоний был хитроплетский, не язык знати. – Я принесла тебе подарок от верного мужа. – Хатин говорила так громко, насколько осмеливалась, но мягкий воздух рукою в перчатке поймал ее голос, точно мотылька, и выдавил из него жизнь.

Откуда-то сверху донесся звук – мелодичное шипение с перестуком. Наверное, угроза. А может, и приглашение.

Сжимая в одной руке цветок, другой ведя Арилоу, Хатин начала двигаться вперед. Под ногами шуршали белые камешки. Она остановилась у расколотого булыжника и вложила цветок в трещину, чей пламенеющий язык был единственным теплым пятнышком в окружающей белизне; даже Хатин с Арилоу покрылись вездесущим пеплом.

Как белая гора ответит? Все знали, что и Повелитель Облаков, и Копьеглав любят ее, но кого предпочитает сама Скорбелла, не знал уже никто. Примет ли она подарок благосклонно или с небрежением? Ибо цветок от Повелителя – знак того, что она властна над ним, а еще и символ ее супружеской верности…

– Владычица Скорбелла… – повинуясь порыву, заговорила Хатин, правда, на сей раз шепотом – из уважения. – Ты достойна многих даров, столь же ярких. Владыка Копьеглав, прознав, что ты носишь символ любви своего мужа, прожжет дыру в самом небе. Он лишен возможности лицезреть тебя, добрая госпожа, и единственным утешением для него может стать шанс одарить тебя еще лучше. Позволь пройти к нему, моя госпожа, и скажи, какое послание передать?

Снова послышалось тихое шипение, и под ноги Ха-тин по склону сползла, клубясь и шурша, тонкая взвесь белого гравия и пепла. Хатин нагнулась, дрожащими руками сгребла ее в платочек и тщательно завязала – как бы не просыпать подарок от владычицы Скорбеллы для владыки Копьеглава, особенно под взглядом самой госпожи.

* * *

Брендрилу казалось, что он в западне. Сперва пеплоход не мог поверить, что госпожа Скиталица, хотя и оказалась в отчаянном положении, действительно ступила во владения Скорбеллы. Должно быть, рисунок на камне – всего лишь несуразная ловушка, призванная заманить его на погибель. Брендрилу полагалось найти этот рисунок, но чем дольше он смотрел на него, тем крепче убеждался, что это вызов: госпожа Скиталица предлагала последовать за ней.

Что ж, он его примет и выполнит заказ, пусть даже придется пойти ко двору Скорбеллы.

Путь Брендрила пролегал через тихие равнины. Пеплоход шел, минуя густой туман, пока не увидел впереди два озера, а между ними – цветок с языком цвета пламени. Чем это госпожа Скиталица решила от него защищаться?

Пеплоходам не свойственно проходить мимо силы. Брендрил знал, что вулкан его не видит, и потому как можно тише прокрался к цветку и осторожно наклонился достать его из трещины в камне. И лишь тогда заметил он, что руки его больше не привычного синего цвета, а мертвенно-белого. Слишком поздно он сообразил, что покрыт белым пеплом. Его-то вулкан не видел, зато видел пепел. И прямо сейчас он видел призрачную фигуру человека, присыпанную мелкими хлопьями…