Легион Грома - Стэн Николс Страница 32

Хоброу, при виде приближающегося Страйка, съежился от страха и стал во весь голос призывать на помощь. Однако одного из его защитников уже сбил с ног рядовой Росомаха. Тут же, сотрясая землю, налетел Страйк и вонзил меч в голову второму. Однако жертва, падая, увлекла клинок за собой, и Страйк остался без оружия.

Он развернул коня и оказался лицом к лицу с Хоброу. К этому моменту проповедник совсем потерял голову и нес совсем уж неразборчивую чушь. Страйк, размахнувшись, хлестнул поводьями, так чтобы они обвились вокруг оглобли, и перепрыгнул с коня на кабриолет. Хоброу, лишившись пути к отступлению, вжался в сиденье и задергался. Страйк схватил его за сюртук, рывком поставил на ноги и принялся бить по лицу. Шляпа проповедника отлетела в сторону, из носа заструилась кровь, но мешок он из рук не выпустил.

К ним бежали сразу несколько хранителей. Страйк ударил проповедника еще пару раз и вырвал мешок. Хоброу упал. К большому сожалению Страйка, старый фарисей все еще не испустил дух, однако завершить начатое времени не оставалось. Страйк быстро вскочил на коня и, сняв поводья с оглобли, устремился прочь как раз в тот момент, когда подоспела первая волна «спасителей».

Бреггин и Гант выпустили из загона принадлежащих людям лошадей. Те, подгоняемые орками, бросились куда глаза глядят. Несколько хранителей попытались остановить обезумевших животных, но были тут же затоптаны насмерть. Хаос в лагере все увеличивался.

Привязав мешок к поясу, Страйк отдал приказ отступать.

Росомахи прекратили схватку и начали отход. И при малейшей возможности поражали врага по пути.

Уже поднимаясь по склону холма, Страйк заметил Джапа и нагнал его. Хаскер пребывал в полубессознательном состоянии, голова у него качалась из стороны в сторону, дышал он поверхностно. Миновав полосу деревьев, они поднялись на вершину холма. Дружина отставала не намного. Страйк быстро пересчитал орков. Все были целы.

Из низины показались несколько обезумевших лошадей, поскакали в разных направлениях.

— Это их займет на некоторое время! — прокричал Джап.

— Смотрите! — внезапно воскликнул один из солдат.

С юга, пришпоривая коней, скакала к ним еще одна группа людей в черном. В тылу группы катилась крытая повозка.

— Это отряд Мерси, — сказал Страйк.

Некоторые из подоспевших на помощь поскакали к разгромленному лагерю. Остальные бросились за Росомахами.

Новая схватка была бессмысленной. И Страйк начал уводить отряд прочь.

Приближался вечер. С ледяной равнины подул пронизывающий ветер. Стало еще холоднее.

Отряд Росомах, возглавляемый Элфреем, быстро приближался к Дрогану. Когда доехали до небольшой речки, которая сначала текла в глубь континента, а потом петлей заворачивала назад, к заливу Калипарр, капрал устроил привал. Он решил, что вновь пуститься в путь можно будет еще до рассвета.

Когда солдаты обратились с просьбой, чтобы им выдали по порции пеллюцида, Элфрей опять же решил, что вреда от этого не будет. Они заслуживают такой награды. Однако порции он разрешил очень маленькие: во-первых, орки по-прежнему представляют собой боевое соединение; а во-вторых, кристаллы, в конце концов, предназначены для обмена.

Сделали по паре затяжек. После этого Элфрей с Кестиксом углубились в то, что, по мнению орков, вполне могло сойти за философскую дискуссию.

— Я всего лишь простой солдат, капрал, — начал Кестикс, — но мне кажется, что лучше богов, чем у нас, нет. Зачем еще другие?

— Эх, насколько бы лучше стал мир, если бы все согласились с нами, — отвечал Элфрей.

Кестикс не уловил его иронии. Со слегка затуманившимися глазами он продолжал:

— Раз есть Квадрат, чего можно хотеть еще?

— Мне тоже так всегда казалось, — согласился Элфрей. — Кто из Тетрады тебе больше всего нравится?

— Кто больше нравится? — Вид у Кестикса стал такой, будто этот вопрос ему задают впервые в жизни. — Ну, по-моему, выбирать особенно не приходится. — Он немного подумал. — Наверное, Айк. Бога вина любят все.

— А как насчет Зинот?

— Богини блуда? — Кестикс ухмыльнулся, как подросток. — Ей тоже стоит воздать хвалу. — Он подмигнул Элфрею.

— А Неафетар?

— Он должен быть самым главным. Бог войны и все такое. Его имя на моих губах, когда мы идем в бой. Неафетар — это бог-командир.

— Тебе он не кажется жестоким?

— О да, он жесток. Но справедлив. — Несколько секунд Кестикс пустым взглядом смотрел на Элфрея, потом спросил: — А кто ваш самый любимый, капрал?

— Пожалуй, Уистендел. Бог товарищества. Мне тоже нравится битва. Я ведь орк. Но иногда мне кажется, что товарищество, присутствующее в хорошей дружине, это самое лучшее из всего, что есть на свете.

— И все равно, в Квадрате все правильно устроено. Дерись, трахайся, пируй. Грубо, буйно. Такими и должны быть боги.

Солдат передал ему трубку. Элфрей, втягивая щеки, вдохнул дым. Из чаши с побулькивающей жидкостью исходил сладкий аромат.

— Чего я не понимаю, — продолжал солдат, — так это их врасть… э-э… страсть… эта их страсть к единому догу… Черт! Богу. К единому богу.

— Идея действительно странная, — согласился Элфрей. — Но ведь у людей нет недостатка в странных идеях.

— Вот-вот, и интересно, как один бог сможет справиться со всем? Нужно же ведь работать командой, верно?

Элфрей впал в состояние покоя. Ему захотелось поразмышлять.

— А знаешь, до того, как пришли люди, народы с гораздо большей терпимостью относились к верованиям друг друга, — едва шевеля языком, произнес он. — А теперь все кому не лень норовят затолкать тебе в глотку свою религию.

Кестикс серьезно кивнул:

— Чужаки во многом виноваты. Из-за них много чего произошло.

— И все же ты навел меня на мысль, что в последнее время мы недостаточно внимательно относились к нашим собственным богам. При первой же возможности принесу им жертву.

Оба умолкли, каждый находился в своем собственном театре-калейдоскопе. Остальные тоже задремали. Слышны были лишь всхрапы лошадей и постукивание подков.

Так протекло некоторое время. Потом Кестикс сел.

— Капрал.

— Хм-м-м?

— Что это, по-вашему, такое?

От речушки поднимался белый, как сливки, туман. Сквозь него двигалось судно.

Элфрей разбудил отряд. Недовольно ворча, Росомахи встали на ноги и вооружились.

Клубы тумана разошлись.

По реке величественно шла баржа. Она глубоко оседала в воде и была настолько широкой, что боками едва не задевала берега. На корме располагалась большая рубка. Нос украшал резной деревянный голубь. Единственный парус судна под вечерним бризом трепетал и потрескивал.