Пятая Печать. Дом с привидениями - Галина Львовна Романова Страница 32

Священник что-то спросил.

– Что?

– Повторяю – что вы тут делаете?

– Я хотел помолиться над могилой предка, – почти честно ответил Юлиан. – Задержался. Задумался… Мне показалось, что тут есть призраки.

– Призраки? В доме божьем? – Священник перекрестился. – Не кощунствуйте, сын мой!

– И тем не менее… Мне показалось, но в тот миг, когда ударил колокол, я словно увидел призрака…

Он не лгал. За их беседой сейчас действительно наблюдали. Юлиан видел еще два призрачных силуэта, но Романа Дебрича там не было. Он исчез совсем.

– Это был призрак вашего предка?

– Мне показалось… да. – Юлиан решил поддержать разговор в надежде, что удастся что-то выяснить у святого отца.

– Будьте осторожны, сын мой, – покачал тот головой. – Ибо оба мы знаем, кому подвластны призраки!

Он набожно перекрестился, и Юлиану пришлось последовать его примеру. На самом деле его мысли были весьма далеки от божественных. И главная – как отвлечь внимание священника от своей персоны? Призрак исчез, но он может появиться позже – ему не дано далеко и надолго отлучаться от места своего упокоения. И хорошо бы в этот момент оказаться рядом. То есть провести в церкви всю ночь.

– Помолитесь со мной, святой отец, – попросил он.

Священник вздохнул – видимо, у него на вечер были какие-то свои планы, – но спорить не стал и вернулся к алтарю.

Два человека молча преклонили колена бок о бок перед ступенями. Оба погрузились в молчание. Но если святой отец действительно молился, сложив руки на груди и время от времени осеняя себя крестным знамением, то Юлиан, сосредоточившись, ждал. Он чувствовал присутствие призраков, но обернуться и посмотреть на них прямо не мог. Оставалось ждать, тянуть время, думать…

Ему мешали. Это было ясно как день. Слишком много совпадений за последнее время. Слишком много документов оказалось уничтоженным, и означало это только одно – он на верном пути. Мартин Дебрич действительно обладал некими уникальными способностями. Возможно, в свое время, почти двести лет назад он считался колдуном и даже черным магом. Не секрет, что большинство колдунов и ведьм так или иначе служили Мнишекам, и победить их удалось лишь с помощью нескольких перебежчиков. Интересно, на чьей стороне был Мартин Дебрич? И какие у него были способности? Только ли он мог видеть невидимое или ему было подвластно настоящее колдовство? И как он исчез? Если бы его осудили как колдуна и чернокнижника, нашлись бы документы, свидетельствующие о процессе, – Юлиан в свое время пересмотрел таких «дел» множество и еще недавно сам помогал составлять некоторые из них. У родственников бы конфисковали все имущество в пользу церкви. Наверняка вместе с ним под суд пошли и другие люди – у каждого колдуна есть сообщники, действительные или мнимые. Одна ведьма лет десять назад назвала на допросах почти дюжину своих соседок и кое-кого из родных. Одних отпустили, других осудили с нею вместе. А тут – один Мартин Дебрич… Что-то тут не то. Может быть, его не судили? Тогда выходит, что его преступление было таковым только относительно тех сил, с которыми он общался?

– Почему бы и нет?

Тихий шепот коснулся виска. Кожу обдало ледяным холодом. Это был голос Романа Дебрича.

– Ваше сия…

Но призрак князя уже исчез.

Юлиан покосился на священника. Тот молился, прижав руки к груди. Молился искренне, но, настроившись на общение с тонким миром духов, молодой человек чувствовал отголоски его мыслей. Святой отец молился больше о том, чтобы на него, грешника, снизошло озарение и он отпустил бы священника домой – и тут же просил у бога прощения за эти слабости.

– Святой отец, – кашлянув, промолвил Юлиан, – отпустите мне грех… Простите за то, что прерываю вашу молитву, но… Господь вразумил меня! Благословите идти домой.

В душе священника – это «виделось» довольно четко – взыграла радость, но он заставил себя дочитать начатую молитву до конца и только после этого встал на ноги.

– Благословляю тебя, сын мой. Ступай, и да не тревожат тебя более призраки и тот, кто насылает их!

Поклонившись, Юлиан направился к выходу. Призраки тех, кто был захоронен под плитами храма, провожали его до дверей, но среди них не было духа Романа Дебрича.

Сегодня с утра было прохладно и сыро, но Анне было все равно. Понурившись, всхлипывая, она брела по тропинке, поддевая ногами камешки.

Все было плохо. И хуже всего то, что случилось сегодня.

После того случая со стихами Аглаи Солонцовской прошло несколько дней. Анна смирилась со своей ролью пустого места. Девочки, входившие в «свиту» Валерии Вышезванской, не обращали на нее никакого внимания. Остальные либо помалкивали, либо разговаривали только в случае крайней необходимости.

Единственной, кто остался с нею в дружбе, была Илалия. И то потому, что их столы стояли рядом, и девочка не могла без разрешения классной дамы никуда пересесть. Но и она с утра не сказала Анне и двух слов.

– Дай мне карандаш, – как-то раз обратилась к ней девочка на уроке арифметики. – Мой затупился…

– Затупился – не сломался, – шепотом ответила Илалия.

– Но мне одну линию прочертить. – Анна одним глазом косилась на учителя, который, отвернувшись от класса, рисовал эти самые линии на доске, объясняя что-то по геометрии.

– И тупым одну линию прочертить можно! Он мне самой нужен! – Илалия схватила карандаш и принялась чертить с преувеличенным тщанием.

Делать нечего. Пришлось воспользоваться своим, хотя линия получилась неровная. Обходя класс, учитель сделал ей замечание.

– У меня карандаш затупился, – объяснила Анна.

– Это нехорошо, – ответил учитель. – Вы плохо следите за своими вещами, барышня…

– Это потому, что она сама тупая! – нарочито громко прошептала какая-то девочка у него за спиной.

– Девочки! – Классная дама, присутствовавшая на занятии, постучала ногтем по столу. – Как не стыдно?

– Но ведь это правда! – уже не таясь, сказала Валерия. – А на правду не принято обижаться. Мой папа всегда учит меня, что надо говорить только правду.

Упоминание губернатора подействовало. Если бы дочка пожаловалась, что в гимназии ей дерзят учителя, не поздоровиться могло бы всем, от директора до последней посудомойки.

– Ведите себя тихо, – только и сказала классная дама.

Урок продолжался. Анна прилежно скрипела перышком и вздрогнула, когда ей на парту упал крошечный комочек бумаги. Быстро накрыв его ладонью, она улучила миг и развернула его. Рукой Илалии было выведено несколько слов:

«Извини. Ты сама виновата».

Она еле дотерпела до конца урока. На перемене все девочки, кроме дежурных, вышли прогуляться в рекреацию. Анна с Илалией составляли пару, но на сей раз не взялись за руки.