Мир вечного ливня - Дмитрий Янковский Страница 32

— «Рыси» у нас точно нет.

— Как это нет? — удивился я. — А с чем я три месяца воевал на вашем чертовом тренажере под проливным дождем?

— То была имитация. Тренажерный вариант. Иллюзия.

«Иллюзия во сне, — снова подумал я. — Черт меня побери!»

— А здесь не иллюзия? — психанул я. — Вы что, не понимаете, где мы находимся? Вы не понимаете, что спите сейчас в какой-нибудь Айове?

— В Вирджинии.

«Теперь понятно, почему я работаю по ночам, а сплю днем! — запоздало догадался я. — База американская, разница в часовых поясах. У них сейчас ночь, все спят, а русских в этой армии явно меньше, так что их можно набрать из тех, кто спит днем, вроде меня!»

— Какая разница где? — я поморщился. — Все равно это сон.

— Здесь не совсем иллюзия, — хмуро ответил Хеберсон.

— Что значит «не совсем»?

— Мы с вами реально взаимодействуем. И противник взаимодействует с нами реально. Ну, в пределах реальности сна, разумеется. В общем, для уничтожения противника годится лишь то оружие, которое входит в реальность сна. «Рыси» у нас здесь нет. Мы спроецировали ее специально для вас на время прохождения тренажера. Как и ваших друзей.

— Понятно. Но хоть «RAI 500» у вас есть?

— Минуту.

Он вынул из-за воротника крохотный наушник, сунул его в ухо и постучал пальцем по бусинке микрофона на проводе.

— Это Хеберсон. Фролову нужен «RAI 500». Я понимаю. Но такого быть не может, чтобы не было. Это старая винтовка, середины восьмидесятых годов. Понимаю, что редкая, но они принимали участие в спецоперациях. Хотя бы одна должна была к нам попасть. Хорошо. Вы с ней свяжетесь?

Тут же сухо, громко, навязчиво зазвонил телефон. Я бросил взгляд в комнату с обмундированием и заметил, как негритянка подскочила к допотопному эбонитовому аппарату и схватила трубку. Закончив короткий разговор по-английски и положив трубку, она выдвинула ящик стола и передала Хеберсону увесистую связку ключей.

— Идемте, — сказал он мне. — У нас мало времени. Только сразу переоденьтесь, а то мы больше сюда не вернемся.

С превеликим удовольствием я переоделся в черную форму и чуть закатал рукава — вопреки уставу, но так положено, если придется идти в бой. На этот раз мы не стали спускаться по лестницам. Выбравшись в коридор, лейтенант открыл одним из ключей неприметную металлическую дверь, выкрашенную шаровой краской, а за ней, к моему удивлению, оказался небольшой сетчатый лифт, какие бывают в старых московских домах.

Ехали вниз мы минуты две, не меньше, а ведь добирались не с самого верха, насколько я мог судить по виду из окна в батальерке. Меня снова поразили размеры Базы, но я не стал задавать вопросов. На том уровне, куда мы спустились, не оказалось окон, и я понял, что это подвал. Сразу за лифтом располагалась решетка из стальных прутьев толщиной с руку, а в ней дверь, за которой сидела крупная женщина — к моему удивлению, в форме российского сержанта милиции.

— Здравствуйте, Вероника, — поздоровался Хеберсон. — У меня ключ от пятого бокса.

Он показал ей железный ключ, словно от амбарного замка, она чуть сощурилась близоруко, после чего нажала кнопку, открывающую электрический замок решетки. Мы шагнули внутрь и направились прямиком к двери, на которой чернела огромная цифра пять. За нашими спинами лязгнула вставшая на место решетка.

Лейтенант провернул ключ в замочной скважине и пропустил меня вперед. За дверью оказался склад внушительных размеров, но пораженный вирусом беспорядка — никаких ложементов, никаких стеллажей, никаких бирок и надписей. Оружие, боеприпасы, тубусы переносных ракетных установок валялись прямо на полу, на брезентовых ковриках. Причем тубусов было огромное количество, они почти целиком занимали площадь в триста квадратных метров, лежали навалом, без всякого намека на сортировку. Между ними рассыпались ручные гранаты, выстрелы для «РПГ-7» и для подствольных гранатометов. Другое оружие было представлено скромно — на глаза мне попались несколько автоматов Калашникова и американских легких винтовок.

— Что это? — не удержался я от вопроса.

— Склад первичного поступления, — отмахнулся Хеберсон, словно я это и сам должен был знать. — Если на Базе есть «RAI», то он только здесь. Причем скорее всего в глубине, ведь его в последних конфликтах не применяли. Я вообще не уверен, что к нам попал хотя бы один образец. Может, обойдетесь винтовкой фирмы L.A.R.? Они хорошо себя показали.

— Да, при темпе стрельбы один выстрел в час. Сами из них стреляйте.

— Я слышал, что русские солдаты менее склонны к комфорту, чем американские…

— Комфорт тут ни при чем. Если металлическое ложе перегреется, эффективность стрелка будет равна нулю. Где искать-то?

— Везде. Но больше вероятность найти такую винтовку в дальнем краю склада.

— Почему?

— К нам попадает оружие, приведенное в негодность во время реальных боев.

— Вот как? — Это меня удивило.

— Да. Подбитая в реальности бронетехника, уничтоженное взрывом оружие, отработавшие выстрелы из гранатометов, расходное вооружение вроде гранат и взрывчатки. С горючим тоже проблем нет. В общем, все, что пропало в бою. Поэтому я знаю, что «Рыси» у нас точно не найдется. Винтовка редкая, и ни одна из них не была уничтожена. А вот «RAI 500» задействовался в наших спецоперациях и мог попасть в переделку.

Я оглядел пространство склада и понял, что провожусь здесь несколько дней, не меньше. Хеберсон проследил за мной взглядом и улыбнулся.

— Думаете, долго придется искать? — спросил он. — Ничего подобного. Усилий много, а времени ноль. Склад находится на нулевом уровне базы, в подвале, а это почти в реальности. Время сна здесь течет крайне медленно. Если заглубиться еще метров на пять, можно вообще оказаться у себя на кровати.

— Вот как? — заинтересовался я.

Это была хоть какая-то информация о мире сна, и я взял ее на заметку, чтобы перенести в тетрадь.

— Да, — кивнул американец. — Склад первичного поступления специально устроен близко к реальности. А чем выше, тем менее от нее зависишь, так что… Вообще-то это не имеет отношения к вашим поискам.

Прежде чем я нашел то, что искал, мне действительно пришлось перелопатить гору железа. Но «RAI 500» ни с чем не спутаешь — огромная винтовка с прикладом на гидравлических амортизаторах для погашения отдачи, с дульным тормозом на конце ствола, как на пушке. Так что когда я ее заметил, мне оставалось только откопать ее. При беглом осмотре я понял, что пользоваться ею можно — прицел не разбит, это главное. Я больше всего боялся, что какая-нибудь упавшая из кучи железяка повредит оптику, но за многие годы, судя по толстому слою пыли и ржавчине, с винтовкой ничего не случилось.

— Лучше почистить. — Я перелез через железные баррикады обратно к Хеберсону. — Но можно стрелять и так.