Беглец - Екатерина Стадникова Страница 32

«Прости, что покидаю тебя так внезапно. Я вырву из сердца саму память о тебе, лишь бы сохранить твою жизнь. Забудь, что знала меня. Забудь наши дни и ночи. Забудь мое имя. Забудь».

Из письма неизвестного к Каси Кателлинг.

Это было странное место, непохожее ни на что другое. Под ногами стелился ковер теплого ароматного мха. Тот же мох карабкался по шершавым неровным стенам почти к самому своду просторной залы, плавно уходящей вверх. Огромные, как мельничные жернова, шляпки полупрозрачных грибов разливали ровный голубоватый свет. Где-то бормотал ручей. Зала сошла бы за простую пещеру, если бы не спирали узоров из белых камней, проступающие сквозь мох. Все они вели к возвышению, где под гроздью переливающихся кристаллов расположилась нетронутая временем гигантская статуя.

– Это храм, – без особой надобности сообщил Навен. – Мадары.

Он указал на статую. Каменная женщина на сносях сидела скрестив ноги. Бережно вытесанные струи волос уходили в землю, словно корни деревьев, образуя полукруг. Богиня со счастливой улыбкой обнимала гладкий каменный шар. Одна рука статуи лежала сверху, прикрывая грудь, другая поддерживала шар снизу. Даже не видя ни одного изваяния Мадары прежде, тяжело спутать ее с кем-то еще.

Как зачарованный, Навен приблизился к статуе. На шаре виднелись отпечатки десятков ладоней. Он достал руну, легонько подбросил и тут же зажмурился. Конечно, это была кровь. Свет оказался таким ярким, что по щекам Навена скользнули слезы. Не в силах сопротивляться, он немедленно приложил руку к каменному чреву. Толчок под пальцами заставил мурашки скользнуть по спине.

– Здесь так… – Готфри потерял слова.

Он тоже смотрел на статую широко распахнутыми глазами. В своей растянутой, перемазанной копотью робе гизриец выглядел особенно жалко. Готфри несомненно чувствовал силу, собранную в этом месте, как собирается роса в чашечке цветка.

– Я все еще еретик?

– Мы все еретики.

Один Леннарт ничего не чувствовал. Он с интересом изучал светящиеся грибы. Гизриец презрительно фыркнул.

– Что ты намерен делать? Как я понимаю, теперь лидер ты. Так веди. – Готфри выпрямился, отгоняя остатки наваждения.

– Как позвать Айвена? – прямо спросил Навен. – Откуда умение?

– Я научился этому у духовника моей тетки. Она верила во всех богов. А статуэтка Балнара занимала важное место в ее покоях.

– И ты еще смеешь называть кого бы то ни было еретиком, – ухмыльнулся Леннарт.

– Не время и не место! – осадил друга Навен.

Фокус оказался прост. Готфри пытал и убил темного жреца, хранителя тайны. Он заметил, что сестра даже в периоды бешенства не могла в полную силу нападать на тех, кто был ей по-настоящему дорог. Так отец Илоны и сам Готфри пережили резню в замке Гиз.

С помощью этих знаний он надеялся отманить сестру в безопасное место и запереть, пока все не уляжется.

– Вот чего монстр… Айвен того мальчика терзать не стал. – Леннарт сидел на камне, уставившись себе под ноги. – Я как его увидел, сразу пришла мысль. Малец на племянника похож. Все, что брату от супруги-покойницы осталось.

– Потому в конвойные тебя и назначили, – как бы между прочим бросил Готфри.

– Объяснись! – Лицо корладца побагровело.

– Расчет был, что вы друг дружку убить не сможете. Это же очевидно. Ну и ты – гарантия побега. От тебя ускользнет незамеченной и хромая беременная корова.

Леннарт сорвался с места и врезал гизрийцу в челюсть. На этот раз Навен не стал его останавливать.

– Правда глаза колет? – Готфри выплюнул кровь. – Я до конца не понимал, как он освободился из клетки. Честно подозревал тебя. Что ты из благих побуждений выпустил.

– Клетку разворотило магией изнутри, – признался Навен. – Я бы не нашел следы, если бы кто-то зачаровал, к примеру, основательно попорченный труп. Догадаться можно, но это надо именно разбираться. Тогда меня больше заботило, куда оно сбежало, чем как вырвалось. Дохлая собака удивила, но не настолько, чтобы продолжить думать о ней.

– Наместник, моя дядя, хотел сплавить проклятье в Корлад, – на всякий случай защищая голову руками, продолжил гизриец. – Его раны были серьезнее моих. Когда я уезжал, понимал, что мы уже не встретимся. Туда ему и дорога. Кто-то еще знал его тайну. Знал, что он собственную дочь превратил в оружие. Я пытался спасти сестру. Даже нашел ведьму, которая разбиралась в подобных вещах. Вонючая старуха сбежала, как только в замок прибыли люди регента. К тому моменту Илона уже была убита.

Он метнул в Леннарта ядовитый взгляд. Словно говоря: «Я знаю, что ты спал с моей сестрой».

– Почему Хоринг? – Навен хмурился. – Ватто? Залежи нен? Де Вельт?

– Сначала я думал, что дело в мутной истории с исчезновением последней верховной жрицы Мадары где-то на островах. – Готфри многозначительно кивнул на статую. – Снимать такие проклятия умели только мадаритки. В полной уверенности, что убийца Илоны ускользнет от правосудия благодаря связям своей семьи с Великим Магистром, я решил действовать сам. А отец, человек неглупый, повесил мне на хвост ищейку Фрише.

– Великий Магистр – человек чести! – Глаза Леннарта заблестели.

– Великий Магистр? Навозный червяк!

На этот раз Готфри был готов к нападению. Он присел, увернулся и подтолкнул оскорбленного корладца в спину.

– Выслушай, – приказал Навен. – И если он скажет всю правду, я поручусь за его слова. За те, что слышал сам.

Готфри пересказал весь разговор убийцы и предполагаемой жертвы, коей должен был стать. Стычка с монстром не прошла для Навена даром. Руна сработала вполсилы, мерзкий гизриец пришел в себя после удара быстрее, чем хотелось бы.

Леннарт не желал верить. Он цеплялся за оправдания, которые всем, кроме него, казались детскими. Вера в непогрешимость стоящего у власти как ничто другое дополняла портрет рыцаря.

– Ватто, де Вельты, нен. – Готфри с остервенением впился пальцами себе в волосы. – Теперь я понимаю, что версий слишком много, и правда в них вплетена в каждую. Мог быть Ватто. Почему? Укрепление власти требует единобожия. Конклав может не соглашаться, но за Илнаром будущее. Не видит тот, кто слеп.