Крылья рока - Роберт Линн Асприн Страница 32

У всех у них глазницы темны…

Донесшиеся с улицы крики оторвали Харрана от механического растирания в старой каменной ступке средства от похмелья для пасынка Райка. С трудом поднявшись на четвереньки, тот с пепельно-серым лицом тупо смотрел в сторону ворот казармы пасынков.

— Еще работенка для цирюльника, — не оборачиваясь, констатировал Харран. — Судя по крикам, посерьезнее, чем твоя голова.

— Шал, — сказал Райк так, словно ранили его самого. — Харран, это Шал…

— Так и знал, что этот проклятый дурень как-нибудь перерубит себя пополам, — произнес Харран. Налив в ступку еще одну унцию зернового спирта, он снова взялся за пестик.

— Харран.., ты сын!

— Минуту назад тебе не было дела ни до чего, включая и то, где находится твой напарник, — заметил Харран. — И вдруг…

Мрига!

В углу грубой каменной лачуги в тени на земляном полу сидело странное существо, мерно превращая в песок булыжник, постукивая по нему двумя другими. Крошечные окошки впускали внутрь солнечные лучи, наполненные пляшущими пылинками, но ни один не падал в сторону вороха тощих рук, ног и грязного тряпья, стучащего бум-бум-бум камнем по камню, не замечая Харрана.

— Мрига! — повторил он.

Бум-бум-бум.

Еще один крик разорвал воздух, На этот раз ближе. А из-под стола Харрана донесся иной звук: жалобное поскуливание пса, помахивающего хвостом Харран недовольно отставил в сторону ступку с пестиком.

— Вот так всегда, — сказал он, поднимаясь так, чтобы не видеть безумных глаз Райка. — Что ни начнешь — закончить не дадут.

Из кучи тряпья донеслось ворчание, хотя, похоже, вовсе не в ответ на его слова — просто стон животного удовлетворения.

Опустившись на колени, Харран схватил руки Мриги. Они судорожно задергались в его хватке — так происходило всегда, когда кто-нибудь пытался остановить ее, если она была чем-то занята.

— Хватит, Мрига. Теперь ножи. Ножи.

Руки продолжали дергаться.

— Ножи, — громко произнес Харран и слегка встряхнул ее. — Нуже! Ножи…

— Нхррн, — ответила она Это было самое членораздельное из того, что ей удавалось произнести Из-под сплетения нечесаных вьющихся волос с бесстрастного, безучастного лица на Харрана мимолетно сверкнули глаза — пустые, но очень живые в то же время. В них не было разума, но была страсть. Ножи Мриге нравились больше всего.

— Хорошая девочка! — похвалил Харран, за руку поднимая ее на ноги и встряхивая, чтобы привлечь к себе внимание. — Теперь длинный нож. Длинный. Острый.

— Гхх, — произнесла Мрига и заковыляла к точильному камню, не замечая полнившегося отвращением Райка, лишь под взглядом Харрана удержавшегося от того, чтобы пнуть ее ногой, когда она проходила мимо.

— О, молния Вашанки, парень, — сказал Райк, словно собирался плюнуть, — почему ты ждал до последнего, чтобы поточить эти проклятые ножи?

Харран принялся очищать стол от трав и аптекарских принадлежностей.

— Лагерный повар «одолжил» его у меня вчера вечером, — ответил он, наклоняясь пошевелить угли и роняя кочергу. — Но вместо того чтобы резать филейную часть, рубил им бедренную кость. Решил, видимо, что так получится аккуратнее, — Харран плюнул Райку в ноги, но промахнулся. — Испортил лезвие. Дурак.

Никто из вас не понимает хорошую сталь, никто…

Распахнулась дверь, сопровождаясь тихим стоном и хриплым дыханием Шала.

— Заносите его, — сказал Харран, и они вошли: тощий белокурый Лафен и верзила Юриден, таща обмякшего, словно полупустой мешок муки, Шала.

Двое здоровых пасынков уложили раненого на стол, вокруг суетился Райк, в основном мешая. Правая рука раненого была варварски туго перетянута полосой красной материи, оторванной от плаща Лафена; кровь уже просочилась через ткань и капала на пол. Из-под стола донеслось повизгивание, а потом вой.

— Тира, убирайся, — прорычал Харран. Собака выбежала из комнаты. — Держите его, — обратился он к троим пасынкам, перекрикивая шум точильного камня.

Достав из кармана перочинный нож, Харран перерезал про мокший узел жгута, отодрал прилипший рукав и взглянул на измочаленную руку Шала.

— Что случилось? — потребовал объяснений Райк, и в голосе его прозвучало нечто такое, что Харран не удосужился осмыслить.

— У моста через Белую Лошадь, — сказал Юриден, чье и так смуглое лицо стало еще темнее от прихлынувшей крови. — Этот чертов «навоз», чтоб их всех…

— Это работа не меча, — определил Харран, использовав лезвие ножа, чтобы оттянуть разорванную вену изуродованной руки.

Лучевые кости руки Шала были переломаны и торчали из раны. Верхняя сломалась у самого сустава, где соединялась с множеством мелких костей запястья, также торчащих теперь сквозь кожу; гладкая белая капсула хряща на конце походила на раздавленный плод.

Костным мозгом и кровью было перепачкано бледное переливающееся соцветие разорванных и перепутанных сухожилий.

Главная артерия руки болталась, закупоренная тромбом.

— Мечом никак не сделать такого. Его переехала повозка, когда он пьяным валялся в грязи на дороге, так, Юри?

— Харран, черт тебя побери…

— Юри, заткнись! — воскликнул Райк. — Харран, что ты собираешься сделать?

Отвернувшись от стонущего на столе раненого, цирюльник в упор посмотрел на взбешенное лицо пасынка.

— Идиот, — сказал он, — взгляни на руку.

Райк глянул. Скрюченные пальцы были похожи на когти, порванные, измочаленные сухожилия вообще не имели формы.

— И как ты думаешь, что я собираюсь сделать? Мрига!

— Но ведь он держит меч в этой руке…

— Хорошо, — согласился Харран. — Я зашью ее. А ты объяснишь ему, в чем дело, когда она начнет гнить и он будет медленно умирать из-за этого.

Райк застонал, его отказ принять действительность прозвучал с той же горечью, что и стоны Шала. Но Харран не обратил на него внимания.

— Мрига, — снова повторил он, подходя к точильному камню, чтобы остановить его. — Достаточно. Он уже острый.

Камень продолжал вращаться. Цирюльник мягко спихнул ноги Мриги с педалей. Они с тупой бессмысленностью продолжали нажимать на каменный пол. Вытащив нож из ее руки, Харран вытер с лезвия пленку грязного масла. Действительно, острый; таким можно на лету перерубить волос. Хотя для предстоящей операции сгодился бы и тупой. Но некоторые привычки изживаются с трудом…

Двое пасынков прижимали Шала к столу; Райк обеими руками держал его голову. Харран на мгновение задержался над раненым, вглядевшись в осунувшееся, побелевшее от шока лицо. Печальный случай. Шал был образован не больше других теперешних пасынков, но слыл храбрецом и большим шутником. И был безотказным. Уставший к вечеру, с утра он опять был готов к делу. Жаль, что придется его искалечить…