Через соловьиный этаж - Лайан Герн Страница 32

Госпожа Маруяма поприветствовала нас, словно мы с ней едва знакомы, хотя ее взгляд ни на секунду не покидал лица Шигеру. Мне показалось, что она постарела с нашей последней встречи. Женщина не стала от этого менее прекрасной, но переживания словно исполосовали ее лицо мелкими морщинками. Они с Шигеру очень холодно вели себя по отношению друг к другу и ко всем присутствующим, а в особенности к госпоже Ширакаве.

Красота юной госпожи поразила всех. И хотя от Кенжи я уже слышал восторженные отзывы о ней, я оказался не готов к восприятию такой изысканности. Тут я понял, отчего переживает госпожа Маруяма: по крайней мере часть ее сердца истязает ревность. Какой мужчина способен отказаться владеть подобной красотой? Никто не упрекнет Шигеру, если он воспользуется ею: он выполнит свой долг перед дядями и основное требование, подтверждающее союзничество. Однако брак лишит госпожу Маруяму не только мужчины, которого она любила долгие годы, но и самого важного союзника.

От подводных течений и не высказанных в тот день мыслей мне стало не по себе. Я видел боль, причиняемую Каэдэ холодностью госпожи Маруямы, видел, как зарделись ее щеки, лишь приукрасив бархат кожи. Слышал биение ее сердца и учащенное дыхание. Она не смотрела ни на одного из нас, держала веки постоянно опущенными. Какая она юная и какая напуганная, думал я. Только один раз Каэдэ подняла глаза и взглянула на меня, всего на мгновение. Мне показалось, что она человек, тонущий в реке, и стоит мне протянуть руку, я спасу ее.

— Так значит, Шигеру, тебе предстоит выбирать между самой могущественной женщиной в Трех Странах и самой красивой, — сказал Кенжи, когда мы сидели вечером, разговаривали, и уже было выпито изрядное количество вина. Поскольку дождь обещал идти в Цувано несколько дней, не было необходимости рано ложиться, чтобы встать на рассвете. — Как жаль, что я не рожден господином.

— У тебя есть жена, жаль, что ты с ней редко видишься, — ответил Шигеру.

— Моя жена хорошо готовит, но у нее злой язык, она толстая и ненавидит путешествовать, — проворчал Кенжи.

Я промолчал, а в душе посмеялся, зная, какую пользу он извлекает из отсутствия жены в кварталах удовольствий.

Кенжи продолжил шутить, преследуя цель, как я подумал, разговорить Шигеру, но господин отвечал ему в том же духе, словно и в самом деле праздновал свою помолвку. Я пошел спать, убаюкиваемый вином и шумом дождя, который барабанил по крыше и каскадом лил по сточным трубам на булыжники. Каналы переполнились до краев, вдалеке песня реки перерастала в крик: она падала вниз с горы.

Я проснулся посреди ночи и тотчас почувствовал, что Шигеру нет в комнате. Прислушавшись, я обнаружил его голос — он разговаривал с госпожой Маруямой, — голос такой тихий, что, кроме меня, его никто не смог бы уловить. Около года назад они общались точно так же, но в другой гостинице. Меня ужаснул масштаб риска, которому они себя подвергали, и поразила сила любви, не угасающая, несмотря на столь редкие свидания.

Он никогда не женится на Ширакаве Каэдэ, подумал я и даже не понял, порадовала или встревожила меня эта мысль.

Мучаясь от неловкости, я пролежал так до рассвета, который был серым и мокрым и не давал надежды на перемену погоды. Тайфун раньше, чем обычно, прошелся по западной части страны, принеся ливни, а с ними потопы, поломанные мосты, непроходимые дороги. Все пропиталось влагой и запахло плесенью. У двух лошадей опухли коленные сухожилия, а конюх получил удар ногой в грудь. Пришлось распорядиться, чтобы лошадям поставили припарки, а лекарь осмотрел конюха. Я поглощал запоздалый завтрак, когда вошел Кенжи и напомнил мне о тренировке на мечах. Этим мне меньше всего хотелось заниматься.

— А что же еще ты думаешь делать весь день? — недовольно спросил он. — Сидеть тут и пить чай? Шизука многому может научить тебя. Нужно извлечь пользу из того, что застряли здесь.

Итак, я послушно завершил завтрак и последовал за учителем, точнее, побежал под дождем к школе борьбы, откуда доносился грохот падающего тела и звон шестов. Внутри дрались двое молодых мужчин. Вскоре я понял, что один из них вовсе не юноша, а Шизука: она была опытней противника, который неплохо сопротивлялся за счет высокого роста и большой решимости. Однако когда мы появились, Шизука с легкостью одержала верх. Пока соперник не снял маску, я и подумать не мог, что это Каэдэ.

— Ох, — сердито сказала она, вытирая лицо рукавом, — они отвлекли меня.

— Ничто не должно рассредоточивать ваше внимание, госпожа, — сказала Шизука. — Это ваш основной недостаток. Вам не хватает правильной концентрации. Во время боя есть только вы, ваш враг и мечи.

Она повернулась поприветствовать нас:

— Доброе утро, дядя! Доброе утро, кузен!

Мы поздоровались и с почтением поклонились Каэдэ. Затем последовало короткое молчание. Мне было неловко: я ранее никогда не видел женщин в зале для тренировок — не видел в подобной одежде. Их присутствие меня взволновало. Казалось, в этом есть что-то непристойное. Мне не следовало находиться здесь, рядом с невестой Шигеру.

— Мы подойдем попозже, — сказал я, — когда вы закончите.

— Нет, я хочу, чтобы ты сразился с Шизукой, — настаивал Кенжи. — Госпожа Ширакава не может возвратиться в гостиницу одна. К тому же наблюдение за боем пойдет ей на пользу.

— Будет неплохо, если госпожа сразится с мужчиной, — сказала Шизука. — В жизни противников не выбирают.

Я взглянул на Каэдэ и заметил, как увеличились ее глаза, однако девушка промолчала.

— Что ж, она, скорей всего, справится с Такео, — мрачно сказал Кенжи.

Я подумал, что у него, наверное, голова болит от вина, я и сам чувствовал себя неважно.

Каэдэ села на пол, скрестив ноги, как мужчина. Она развязала шнур на голове, и волосы пали на плечи, окутав ее до самого пола. Я старался не смотреть на нее.

Шизука дала мне шест и приняла первую позу. Некоторое время мы бились, не уступая друг другу. Я никогда не дрался с женщиной и не мог проявить себя в полную силу, потому что боялся причинить ей боль. Затем, к моему удивлению, когда я нанес отвлекающий удар с одной стороны, она появилась с другой и вращательным движением шеста над головой выбила оружие из моих рук. Будь на ее месте сын Масахиро, я отправился бы в мир иной.

— Кузен, — сказала она с упреком в голосе, — не обижай меня, пожалуйста.

После этого я дрался старательнее, однако Шизука была очень ловкой и необычайно сильной. Только после второй схватки я начал одолевать ее, да и то благодаря ее же советам. А в четвертой она уступила, сославшись на то, что уже целое утро тренируется с Каэдэ.

— У тебя свежие силы, кузен, и ты в два раза младше меня.

— Думаю, я буду постарше! — тяжело дыша, отметил я.

С меня градом лил пот. Я взял у Кенжи полотенце.

— Почему ты называешь Такео кузеном? — спросила Каэдэ.

— Хочешь верь, хочешь нет, но мы родственники со стороны моей матери, — сказала Шизука. — Такео не был рожден Отори, он усыновлен.