Лекарство от смерти - Сергей Раткевич Страница 32

— Почему это — не стану? — бурчишь ты.

— Потому что он будет весь в крови… — трагическим тоном повествует Дестин. — И ты не сможешь дальше нарезать капусту… и никакого салата не будет… несчастные посетители умрут с голоду! Бедный господин Тэйн, он так на тебя рассчитывал!

— Дестин, мерзавец, как ты мог?! — выпаливаешь ты, чувствуя, что ваша беседа чем дальше, тем больше напоминает сценку из какого-то кукольного спектакля времен твоей юности, когда ты, калека, не будучи в силах делать какую-то более серьезную работу, порой нанимался озвучивать в маленьких кукольных театриках роли несчастных влюбленных и прочих трагических персонажей. Вот только… Дестин никак не мог видеть этих спектаклей. Что ж, жизнь порой так похожа на них, что даже странно. И что тут делать прикажете, смеяться или плакать?

— Дестин, как ты мог Тисаф обо всем рассказать? — возмущаешься ты, в гневе кроша капусту.

— Ну? Теперь ты видишь, какой он скромный? — обращается Дестин к кому-то находящемуся за твоей спиной.

У тебя медленно отвисает челюсть, ты слышишь чей-то нежный вздох и быстрый-быстрый перестук каблучков. Ты оборачиваешься, но в дверях уже никого нет.

— Дестин, я тебя убью, — хмуро сообщаешь ты не только своему слуге, но и всему миру заодно.

— Тот, кто подарил жизнь, не имеет права ее отнимать, — хихикает этот демон в человеческом облике.

Что ж, может, ты и старше, зато он, безусловно, хитрее.

Ты все-таки ломаешь нож. О разделочную доску.

Выдавая тебе новый, распекая тебя за сломанный, главный повар ухмыляется так, словно ему все известно.

«Неужто Дестин и ему успел чего наплести?» — с ужасом думаешь ты.

А уж когда ты вновь сталкиваешься с Тисаф… то, как она на тебя смотрит… Эй, Кертелин, ты что это?! Не смей краснеть, заикаться и мямлить… Что это с тобой, в самом деле? Влюбился, что ли? Немедленно подмигни ей в ответ! Не ты ли так недавно мечтал о какой-нибудь интрижке? Вот тебе интрижка — бери, пока дают! Сегодня откажешься — завтра не предложат. А ведь так удобно… ее комната совсем недалеко от твоей. И тот же Дестин из кожи вон выскочит, чтоб у вас все было отлично. А что до всего остального… Были у Тисаф парни до тебя, будут и после. Ну так ведь тебе того и надо. Нельзя тебе никого к себе привязывать. И самому привязываться нельзя.

Потому что… не надо об этом думать… потому что… не надо об этом думать, не надо, просто нельзя об этом думать, но… все равно ведь думается…

… потому что раньше или позже тебя убьют…

И никакой господин Тэйн тебя не защитит. Стоит хоть кому-то из сильных мира сего проведать, что ты и только ты обладаешь некоей загадочной силой, которой, кроме тебя, никто больше не обладает… даже самый миролюбивый из высоких лордов захочет тебя уничтожить… просто так, на всякий случай…

И все, кому будет до тебя дело… все, кто так или иначе окажется рядом с тобой… тебе и у господина Тэйна нельзя долго задерживаться, если на то пошло…

Что ж, тот, кто вернул тебе молодость, наложил и невольное ограничение. Тебе так нравится быть молодым и сильным… так нравится быть здоровым… вот только… как долго ты сможешь всему этому радоваться? Как долго тебе любоваться всеми невероятными чудесами этого мира? Быть может — всего ничего? Так стоит ли отказываться от восхитительной девушки только из-за того, что ты не сам ее добился? Что все это гнусные интриги некоего Дестина?

Кстати, а сам Дестин?

Нельзя тебе никого к себе привязывать.

Нельзя?

Вот как?

А как насчет Дестина? Разве не это ты с ним проделал? Разве он не прикован к тебе прочнейшими из кандалов этого мира — благодарностью и надеждой? Благодарностью за спасение жизни и надеждой, что ты малость передохнешь и займешься остальными несчастными… а он станет тебе помогать. Разве не это держит его рядом? И разве не это наверняка погубит его вместе с тобой? Так не лучше ли было оставить его сразу после исцеления? Сбежать от него? Быть может, и сейчас еще не поздно?

— Ты странный, — говорит Тисаф. — Стоишь и молчишь. Не пойми о чем думаешь.

— А что я должен делать? — заполошно переспрашиваешь ты, соображая, что она ведь и впрямь о чем-то тебе сейчас говорила.

«Вдруг что-то срочное?»

— Что делать? — переспрашивает она, а в глазах пляшут маленькие веселые демонята. — Ну, например, вот это…

Она обнимает и целует тебя. А потом сбегает раньше, чем ты успеваешь хоть что-то сказать или сделать. В уголке гадко хихикает Дестин.

* * *

Весь следующий день посвящен поцелуям. И еще один — тоже.

Работа продолжается своим чередом, никакого отпуска по случаю незапланированной влюбленности ни для тебя, ни для Тисаф, разумеется, не предвидится, но ты с ней целуешься каждый раз, как только вам удается случайно столкнуться, а сталкиваетесь вы удивительно часто. Словно бы сама работа подталкивает вас к дальнейшим встречам и поцелуям.

Ты в который раз строго напоминаешь себе о том, что не имеешь права никого к себе привязывать, да и сам на привязанность права не имеешь, что ничего, кроме легкой интрижки, допускать нельзя, и тотчас забываешь об этом. Потому что очередной поцелуй напрочь стирает эту мудрую мысль из твоей дурной головы.

— Не закрывай сегодня дверь, ладно? — шепчет она наконец.

— Если хочешь, я ее вообще сниму с петель, — радостно отвечаешь ты.

«Я люблю ее!»

«Кого? Дверь?!»

«Уйди, несносный старик! Сгинь, ехидина!»

— Как же мы тогда потом закроемся? — смеется она.

— Тисаф, любимая… ты самая потрясающая… ты…

— Как долго я буду ждать мою порцию?! — внезапно раздается дикий визг прямо над ухом. Ты аж подскакиваешь. Тебе кажется, что он рухнул на ваши головы, словно крыша.

Госпожа Вармиш, собственной персоной!

«Чтоб тебя Хозяин Подворотен полюбил!» — невольно думаешь ты, глядя в ее раскрасневшееся от гнева лицо, и холодеешь от испуга. Нет, надо же было такое подумать! Мало тебе было того, что ты клялся его именем… Не доведи Боги, он и впрямь рассердится!

— Ну?! Что вы застыли, словно каменные?! — вновь подает голос госпожа Вармиш.

— А… да… сейчас, госпожа… — Тисаф выскальзывает из твоих объятий и бросается на кухню.

Госпожа Вармиш оглядывает тебя с ног до головы.

— Личными делами, юноша, должно заниматься в свободное время, — недовольно замечает она, вновь оглядывает тебя с головы до ног и уходит.

И ты тотчас о ней забываешь. Ты ни о чем не можешь сейчас думать, кроме Тисаф.

Ты едва можешь дождаться ночи. Все падает у тебя из рук. Дестину приходится трудиться за двоих.

«Она обещала… она придет!»