Мельница желаний - Анна Гурова Страница 32

Вдруг солнце спряталось за тучу, и в женском углу сразу стало темно. За занавеской заскрипели половицы.

— Кто там? Ты, доченька? Айникки быстро побросала бусы в сундук, опустила крышку. Зеркало забыла! В последний миг успела положить его на лежанку, сесть сверху и сделать хмурое лицо.

— Ну что ты тут сидишь как запечная мышь? — спросила Марьятта, заглядывая в угол. — Слезы льешь?

— А чему мне радоваться? — мрачно спросила Айникки. — Что вы с отцом мне жениха со двора согнали?

Бледная, остроносая Марьятта вздохнула и села на сундук.

— Забудь ты его. Батюшка о тебе заботится, ты одна у него. Другой отец выдал бы в чужие края, с глаз долой, а он всё перебирает, самого лучшего жениха тебе ищет…

— А Ильмо-то чем ему не угодил? — горько воскликнула Айникки, забыв, что сейчас не время затевать споры. — Чем он плох?

— Прежде всего тем, что он твой родич, — серьезно ответила Марьятта. — Мужа надо брать только со стороны. За родственные браки боги жестоко карают. Благо Калева — вот о чем ты должна думать в первую очередь. Об этом и отец думал, когда отказал Ильмари. А вовсе не потому, что он чем-то плох…

— Не верю! — вспылила Айникки. — Что ж ты раньше молчала, когда отец Ильмо хаял, обзывал лесным бродягой и колдуном недоделанным? Что за меня не заступилась, когда мы с отцом ругались?

Марьятта поджала губы.

— В семье моего отца мужчинам не перечили, и я не приучена. Твой покойный дед не стал бы вообще с дочкой разговаривать — повел бровью, отдал приказ холопам…

— Что-то я таких семей не видела! — фыркнула Айникки.

— И не увидишь, — Марьятта вздохнула. — Нет больше той семьи. Я последняя осталась…

«Вот чего от меня отец хочет, — подумала Айникки, неприязненно глядя на мать. — Чтобы я превратилась в такую же безгласную, покорную клушу. Не бывать этому!»

— В семье моего отца, — продолжала Марьятта, — девкам воли не давали. Когда батюшка просватал меня за Антеро, я день и ночь ревела, сначала утопиться хотела, потом решила в лес сбежать. Уже и короб собрала… Но батюшка мой был мудр — приказал отобрать у меня все вещи и запереть в горнице в одной рубахе до самой свадьбы. Твое счастье, что отец у тебя добр и мягок…

«Мой короб!» — с ужасом подумала Айникки. Едва не сорвалась с места проверить — на месте ли, но вовремя вспомнила про зеркало.

— Айникки! — донеслось вдруг с улицы.

Марьятта подошла к окну, выглянула наружу. В воротах, хихикая, толпились девушки в праздничных уборах. Лоб, грудь, пояс — все в жемчуге, олове и серебре. Лица смешливые, румяные.

— Тетушка Марьятта! Позовите дочку, очень нужно!

— Это подружки, — быстро сказала Айникки. — Мы уговаривались идти гадать у воды. Сегодня ведь Рябиновая ночь.

Марьятта взглянула на упрямую дочь с подозрением. Однако короб с приданым стоял, надежно спрятанный, в подполе, а Ильмо — за ним проследили — еще утром убрался из Калева в свою проклятую Тапиолу.

— Ну иди, развейся, — неохотно разрешила Марьятта. — Эй, что это ты там понесла? Ну-ка покажи! Кто тебе разрешил его брать, бесстыжая!

— Так это же для гадания, — нахально объяснила Айникки. — Как же без него увидеть суженого в отражении луны?

Как ни удивительно, именно спрятанное за спиной зеркало развеяло сомнения Марьятты. Она пропустила дочку к двери.

— Только смотри, не потеряй! Другое такое на торгу не купишь!

«Придется все-таки подарить его Кюллики, — подумала Айникки, выбегая за порог. — А приданое… ну что ж, значит, выйду за Ильмо без ничего, словно холопка. Думаю, он будет не в обиде!»

Месяц поднялся над кромкой леса, и в тот же миг вспыхнуло, как белая звезда, серебряное зеркало Марьятты. И тут же погасло — Айникки показала его подружкам и завернула в передник. Девицы только восхищенно вздохнули — и побежали темными переулками к реке. Выйдя на берег, Айникки последний раз оглянулась назад. Деревню Калева уже поглотила ночная тьма, только у знахарки Локки горел огонек. Неужели бабка тоже ворожит на суженого?

— Ну вот что, хватит детских забав. Гадать в этом году будем по-настоящему, — заявила Айникки. — Возьмем лодку и переплывем на тот берег. Там за полем перекресток — лучше не надо!

Подружкам ее слова пришлись не очень-то по нраву.

— Страшно же! — возразила Мурикки, красотка с льняными косами. — А шишиги? Ну как полезут из реки да под воду утащат!

— И стражи-предки за рекой не уберегут, — добавила худышка Кетти, на чьей груди красовалась оловянная брошь с добрую миску величиной. — Слышала про хийси, что давеча над лесом летал? Говорят, Локка его видела своими глазами!

Айникки сердито фыркнула. Что ей какой-то хийси, когда на той стороне реки ее будет ждать Ильмо! Впрочем, девицам об этом знать необязательно.

— В Рябиновую ночь ни один хийси девку не обидит. Ладно, боитесь — оставайтесь в деревне, — насмешливо сказала она. — Я одна поплыву, и зеркало возьму, а вам не дам! И суженого — в отличие от вас — наверняка увижу!

Неожиданно ее поддержала рыжая Кайса. К той целое лето никто не присватывался, и она ужасно боялась остаться в девках.

— У меня с собой ржаные лепешки — поплывем через реку, бросим озерной деве Мелатар, — затарахтела она, — пусть она от нас шишиг отгоняет, — а Кетти пускай возьмет старую отцовскую лодку…

— Одни, за реку, да еще в такую ночь! — покачивая головой, произнесла Кетти. — Не кончится это добром, вот увидите!

— Тебе-то хорошо, у тебя жених есть! А у меня, одинокой, неприкаянной…

— Кайса хочет за витязя пойти, — хихикая, доверительно сообщила Мурикки. — Она видела одного, заезжал к нам по весне. Чтобы богатый был, со своей усадьбой, данниками и рабами, на коне, с мечом, в крашеном плаще, расшитом жемчугом, с плеткой из рыбьего зуба…

— Так это Ахти, хозяин Лосиного острова, — рассмеялась Айникки. — Они с моим Ильмо приятели.

— И жена у него, по слухам, уже есть, — добавила Кетти.

— И не одна, — ехидно добавила Мурикки.

Река, бурная и порожистая в верхнем течении, на переправе была тихой и неторопливой; отражение месяца плавало на гладкой поверхности воды, как желток в масле. Девицы забрались в лодку, отпихнули ее от берега, вставили весла в кожаные петли. Выведя лодку на середину реки, Кетти бросила весла, встала и тоненьким голосом запела руну Мелатар. Большая часть мужчин из рода Калева занималась рыбными промыслами, так что заклинаний воды в деревне знали несметное количество. Вслед за Кетти подхватили и остальные:

— Изобильные воды,

Чертог Мелатар!

Девы Велламо

С зелеными косами

В пенных потоках,

Под волнами,

Словно ласточки в облаках.