Медленный скорый поезд - Сергей Абрамов Страница 32

Одно лишь тем не менее покоя не давало: кто сегодня этот человек из весьма далекого прошлого? Что делает по жизни? Хоть и времени с тех давних дней уйма прошло, хоть Таджикистан теперь самостоятельная, свободная по-своему страна, а хоть какие-никакие интересы общие есть и будут. Ну, вот пусть бы и у этого путешествующего из Владика до Москвы восточного гражданина — есть наверняка. Не исключено — что-то откуда-то куда-то перевозит в поезде. Пусть его, не Пастуха это забота. У него своя есть — Марина…

А долгая дорога — штука непредсказуемая.

К месту вопрос: что еще будет?

Пастух задал себе его и сам ответил: как выпало, так и покатится. А выпало сразу суетно: поначалу — дикая банда грабителей, потом — Бонд, потом Слим, а вот и мужик этот восточный из давнего-предавнего прошлого… Да и что о нем понапрасну думать: едет в столицу, играет себе в карты, делишки у него, наверно, какие-то с начальником поезда, может, и криминальные, да Пастух тут при чем? Проехали…

Ан не проехали!

Исходя из военного опыта, Пастух знал, что русские пословицы и поговорки типа «беда не приходит одна», или «из огня да в полымя», или «который палец ни укуси, все равно больно» в жизни человека время от времени подтверждаются. И нехилая цепочка немилых событий в нынешнем путешествии из Владивостока в Москву есть тому подтверждение. И что с того? Поезд не остановить, на дальней — из песни — станции сходить незачем, сходили уже не раз и все не в жилу. И все подорожно происходящее почему-то так или иначе, больше ли, меньше ли, но связано с прошлым Пастуха. Или — шире: с прошлым его многих и многих ровесников, на своей шкуре узнавших всякие нештатные беды, которые, еще одна поговорка, «мучат, но уму учат».

Что настораживает? Одно, считал Пастух: а не перебор ли гостей из прошлого в этом абсолютно стандартном, банальном даже путешествии? Перебор, ясный болт. Преднамеренно или случай такой выпал? Первое отметаем сразу, остается случай, казус, ирония судьбы. Фантастично, но — факт.

А и было б время подумать, так неоткуда ему взяться. Поезд — скорый, время — скорое, события тоже не медленные, но мелкие, сомнительные, противные, множатся себе и никак не выстраиваются в милую и ясную логическую цепочку. Командир, бывало, говаривал: тяжко найти негра в темной комнате. Так это, да, наверно. Но вот вопрос до кучи: а есть ли он вообще, негр, в этой комнате?..

Тихо-мирно миновали Ачинск-первый, притормозив всего-то на три минутки, а еще через час тормознули на минуту в городе Боготол, в тихом махоньком железнодорожном городке, в коем, читал где-то Пастух и невесть почему запомнил, имелась своя маленькая демографическая достопримечательность: ровно половина жителей там были — пенсионеры.

А следующей остановкой экспресса ожидался Мариинск, где стоянка — почти полчаса, потому что в Мариинске положена смена локомотивов. Стыковая станция. Переменный ток меняется на постоянный. Все ж какая-то развлекуха по дороге. Тем более что в вагоне все мирно было, без эксцессов. Марина, не отрываясь от маленького классического ноутбука, что-то быстро и молчаливо набирала, текст какой-то — Пастух заглянул к ней в ноутбук, — сама себе бурчала какие-то плохо слышные слова и даже фразы, и продолжался этот молчаливый творческий процесс уже довольно долго — второй час к концу шел.

Пастух ей не мешал. Он, честно говоря, устал бессмысленно и по умолчанию подозревать всех и вся, включая Стрелка и даже Марину. Он и вообще-то подустал от длинного путешествия в закрытом пространстве, да еще и с постоянной оглядкой: откуда нынче ждать очередного татя? Но тать пока не шел ни откуда, читать не хотелось, спать было не положено, Пастух лежал на своей полке с закрытыми глазами, не спал, думал о неприятном, о Слиме, который ох не вдруг появился, например, или о таджике в купе начальника поезда, которое, к слову, больше походило на небольшую, но ладную диспетчерскую, а вовсе не на тесный приют отдохновения. А и то: центральная управляющая система контроля безопасности и связи поезда имела законное место именно в том купе. А там вот в легкую пили водку и закусывали чем Бог послал.

Умение обустраивать какой-никакой быт на любом рабочем месте — важная черта характера советского человека, которая и в постсоветское время у него не исчезла.

— Я пойду погуляю по вагону или даже по вагонам, — сказал Пастух Марине. — Минут через пятнадцать — станция Мариинск, там нам локомотив поменяют. Не интересует?

— Спасибо, Пастух, но я поработаю эти пятнадцать минут, — ответила она, не отрываясь от экрана ноутбука и не отрывая пальцы рук от клавиатуры. — Мне вообще-то еще часик понадобится, и я закончу сей труд.

— Срочная работа подкатила? Или вдохновение?

— Да какое там вдохновение, Пастух!.. Так, мыслишки, мыслишки… Но лучше записать сразу, чем потом забыть, «альцгеймер» — он никогда не дремлет.

И впрямь, видать, вдохновение. До сего момента Марина к ноутбуку ни разу не прикасалась, а тут — вон оно как, пальцы прям летают по клавишам, чудная картинка… А идти, если всерьез, было некуда и незачем. Катил себе и катил через всю страну скорый поезд с серьезным именем «Россия», сидели по своим купе пассажиры, даже Стрелок носу почему-то не казал, тихо и скучно было, если не считать за веселье частые колесные перестуки.

Так и стоял Пастух в коридоре, тупо смотрел в окно, пока поезд очевидно не сдал скорость, пока не появился вокзальный перрон и большое красное здание вокзала славного города Мариинска, в коем, отчего-то помнил Пастух, имелась большая больница, расположенная в бывшем здании управления ГУЛАГа, а вообще в городе было много памятников — от Ленина, естественно, до царицы Александры и даже смешной памятник картошке имел место в честь того, что царь Петр Великий аж в семнадцатом веке завез картофель в Россию. Это хорошо, когда у горожан и властей города есть чувство юмора. Только вот на фига рядовому умученному дорогой пассажиру, то есть Пастуху, конечно, помнить всю эту архитектурно-демографическую*censored*ню? Нет ответа. Ан помнит, вглядчивый…