Мефодий Буслаев. Лестница в Эдем - Дмитрий Емец Страница 32

Напарник безухого был абсолютно лыс.Единственной растительностью у него на лице служил жесткий темный пучок поднижней губой. Там, где взгляд его узких, точно прорезанных глаз скользил поасфальту, прочерчивался белый след изморози.

Страж с отрубленным ухом был вооружен боевымтопором. Лезвие топора узкое, как у томагавка, но рукоять гораздо длиннее, чтоедва ли позволяло использовать оружие как метательное. Оружием другому служилиндонезийский меч-педанг.

Однако Багров безошибочно ощутил, что основнаяугроза исходит не от этой парочки дуболомов, а от того, кто небрежно и будтококетливо идет между ними. Казалось, Матвея он вообще не замечает, а опасаетсялишь, случайно наступив в лужу, забрызгать до блеска начищенные сапоги.

Это был молодой, изящный страж с женственнымлицом, темными тонкими бровями и такими же темными тонкими усиками. Длятартарианца кожа лица его была странно белой и нежной, с голубоватыми и тонкимипрожилками. Даже дарх у него отличался щеголеватостью. Не серебристый, аполупрозрачный, подчеркнуто хрупкий, похожий на елочную игрушку-сосульку.Единственный из троих он казался безоружным. Создавалось впечатление, будтоэтот юный тартарианский щеголь никогда не обременяет свою ладонь ничем, чтоспособно испортить его ухоженные жемчужные ногти.

Багров шаг за шагом отступал, выгадывая лишниесекунды. Мозг его лихорадочно просчитывал варианты, вынужденно выбирая междунеудачными и самыми неудачными. Материализовать клинок он не пытался. У ученикаволхва хватало опыта, чтобы понять: победить он не сможет. Не только хрупкого итонкого, у которого не было даже меча в руке, но даже и кого-то из егоспутников.

Да и станут ли стражи мрака честно с нимсражаться? Если они и соблюдают подобие благородства, то лишь в битвах междусвоими. Кто он для них? Просто досадная помеха. Сор, который надо смести попути к цели.

Искать помощи? Но вызвать валькирий способнатолько Ирка. Если же мысленно призвать сейчас Ирку, то, пока она проснется ипримчится, он, Багров, будет уже мертв, да и она сама погибнет, вступив внеравный бой. Нет, звать никого нельзя. Там, наверху, Ирка в безопасности.Здесь же в битве против троих она обречена. Возможно, кого-то одного копье ее ипоразит, но другие двое не станут дожидаться, пока копье вернется к одиночкедля нового броска.

Повернуться и побежать, чтобы бесславноумереть от раны в спину? Стыдно, позорно и бесполезно.

Телепортировать? Не успеет приготовиться иразмажется где-нибудь по дороге. Или того хуже – кто-то из темных выбросом волиперенаправит телепортацию в Тартар, и он материализуется уже там, средивыжженных и холодных его равнин.

Прежде Матвей множество раз представлял своюсмерть. Он проигрывал ее и так, и иначе, окружал самыми разными деталями, ноникогда не предполагал, что она будет именно такой.

Страх просачивался каплями, точно вода изтрещины. Он сжимал сознание, и из него, как из кухонной мочалки, лезла тагрязь, что, возможно, хранилась там годами. Кружилась голова. Мысли становилисьвсе тесные, невеликодушные, скверные.

Щеголеватый страж, казалось, отлично понимал,что происходит в душе у Багрова. Он остановился, коротким жестом приказываяостановиться своим спутникам, и пальцем поманил Матвея к себе.

– Боишься, ученик волхва? Знаю, чтобоишься. Хочешь жить – иди сюда! – окликнул он его ломким и женственным,как и сам он, голосом.

Услышав насмешливый голос, Матвей вспылил.Мысль, что последнюю минуту жизни надо прожить достойно, выплеснула в кровь егоблагородную ярость. Багров понял, что тартарианцы не прочь взять его идопросить, а раз так, то этого и нельзя им позволить. Продолжая отступать,Матвей дернул «молнию» на куртке, радуясь, что она открывается как сверху, таки снизу.

– Эй, суккуб! У меня для тебя подарочек!Лови! – крикнул Матвей.

Менее всего он желал попасть в руки стражеймрака живым, а раз так, то лучше оскорбить их посильнее, чтобы выдержка ихоставила.

Оскорбление подействовало. Действительно,щеголеватый страж был похож на суккуба куда больше, чем ему самому хотелосьпризнавать. Изрубленные физиономии дуболомов озарились ухмылками. Молодой стражзаметил это едва ли не раньше, чем сам Багров. Ноздри у него раздулись отгнева.

– С вами я поговорю позднее! А тыдошутился, парень! – сказал он, и в руке его сверкнул вдруг блестящий,тонкий и прямой меч.

Продолжая держать меч опущенным, он быстро,точно скользя, устремился к Багрову. Оба его спутника незамедлительнопоследовали за ним, отставая самое большее на шаг.

Матвей повернулся, как бы затем, чтобыубежать, но на деле, чтобы рука смогла незамеченной скользнуть под куртку,туда, где в подкладку вшиты были несколько узких карманов. Едва пальцыкоснулись легких, без накладок рукоятей, он рывком распрямился и почти безинтервала метнул четыре ножа. Ножи эти были постоянными его спутниками.Выкованные в Эдеме, они не отражались темной магией и вполне могли доставитьхлопоты тартарианцам.

В момент, когда последний из ножей оторвалсяот ладони Багрова, расстояние между ним и изящным, как эльф, красавчиком былоне более трех метров. Все ножи были брошены технически правильно, безчрезмерной силы, плавно, быстро и неожиданно. Промахнуться Багров не мог,однако лишь один из четырех ножей попал в цель, вонзившись в предплечье тому изтроих, у которого стесана была скула и отрублено ухо. Как Багров и предполагал,он оказался самым медлительным. Остальные двое успели среагировать. Чтокасается красавчика, то он, продолжая приближаться, отразил нож лезвием меча стакой царственной небрежностью, словно Багров запустил в него гнилой палкой.

Прежде чем Матвей осознал, что безоружен,щеголеватый молодой страж, подбежав, без размаха ударил его гардой меча вначалев живот, а затем в подбородок. Оба удара, разные по уровням, нанесены былипочти мгновенно. Матвей потерял сознание даже быстрее, чем испытал боль. Колениподогнулись. Тело его, качнувшись, мягко упало на песок. Количество в очереднойраз восторжествовало над качеством и, попинав его ногами, удалялось, лихосплюнув в сторону.

Красавчик краем меча небрежно повернул лицоБагрова к себе.

– Я передумал убивать тебя быстро. Тыведь хотел этого, не так ли? Не люблю, когда меня считают идиотом! В Тартаре япокажу тебе, почему туда не стоит рваться. А на свет особенно не надейся: ктем, кто баловался некромагией, у него своего отношение, – пообещалкрасавчик бесчувственному телу и, повернувшись к одному из своих спутников,властно дернул подбородком.