Операция «Прикрытие» - Степан Кулик Страница 32

— Неужели склад? — потер переносицу Николай. — Вот так, сразу, прямиком на него вышли?

— Сомневаюсь… — отрицательно помотал головой сапер. — Гляди сам, командир. Стена вокруг башни мощная, но невысокая. Ее не то что перелезть — перепрыгнуть можно, а фрицы поверху даже проволоку протянуть не озаботились. Асфальт не вчера уложили, а он все еще чернее антрацита. Значит, пользуются этой дорогой очень редко. Пыль колесами не взбита. Но даже не это главное — почему после проведения ремонтных работ и всех реконструкций арка ворот старинная осталась? А у нее же высота специально рассчитана средневековыми зодчими на то, чтобы всаднику пригибаться приходилось. По одной теории: волей-неволей склоняя голову перед хозяевами, по другой — чтоб защитникам удобнее врага по шее рубить было. Впрочем, важен не исторический ракурс, а то, что под ней грузовая машина во двор никак не проедет.

— Выходит, что никаких габаритных грузов фрицы здесь хранить не планировали? Так, по-твоему, что ли?

— Я могу только предполагать… — пожал плечами сапер. — Но так складываются факты.

— Интересно, — задумчиво потер подбородок Корнеев. — Думаешь, что и дорога, и все прочее лишь бутафория? Обманка?

— Уверенности стопроцентной нет, но опираясь на логику… — еще раз пожал плечами Вартан. — И даже если бы не эти мелочи, все равно ни один грамотный строитель не стал бы использовать здание средневековой башни в каких-либо действительно важных целях.

— Не понял? — заинтересовался Николай.

— Условия эксплуатации изменились. В давние времена какая главная задача ставилась перед фортификационными сооружениями? Господство над местностью. Хоть на песке, но повыше… А почему? — И не дожидаясь ответа, объяснил: — Мощной взрывчатки не было. А сегодня любая бомбежка, даже не слишком прицельная, уничтожит такое сооружение в пух и прах. Вон пусть Виктор скажет, сколько ему понадобится зарядов, чтоб все это средневековое великолепие с горки спустить?

— Разрушить или сохранить в целости? — деловито уточнил Петров, приставляя к глазам бинокль.

— Чтоб камня на камне не осталось.

— Ерунда. Два заряда. Горка сплошь известняк да сланец. Там, кстати, уже и трещина подходящая виднеется. Кувыркнется башня как миленькая. Никто и выскочить не успеет.

— Годится, — одобрил Корнеев. — Как окончательно стемнеет, заложите заряды. На всякий пожарный случай. Возможно, перед уходом нам понадобится громко дверью хлопнуть. И все-таки странно, что в башне совсем никакой охраны не видно.

— Может, солдаты внутри сидят? И за периметром из окон наблюдают. Чего зря по двору мотаться, коль у них вся округа как на ладони. Любого проверяющего издали заметят. Башня не зря сторожевой названа. Да и не опасаются особо. Здешние тыловики о партизанах, наверно, только из рассказов побывавших на Восточном фронте знают. Ага, а вот и подтверждение.

— Возможно, возможно… — не дал себя окончательно убедить Корнеев, хотя именно в это время на одном из верхних окон башни уютно замерцал желтоватый свет керосиновой лампы. Потом хитро ухмыляясь, взглянул на саперов. — Говоришь, проверяющего издалека заметят?.. Ну ну.

— Задумали что-то, товарищ майор? — загорелись глаза у Петрова. — Разрешите и мне с вами.

— Не торопись, подождем первой ночной смены караула, — охладил его пыл Корнеев. — А там и поглядим. Есть кое-какая мыслишка. Зря мы, что ли, в немецкие мундиры вырядились? Только, чтоб затея удалась, нужна ваша помощь.

— Что именно? — подались оба сапера к командиру.

— Как думаете, между башней и комендатурой связь поддерживается?

— Скорее всего.

— А надо, чтоб ее не было. Как только время смены караулов минует, так и оборвать. Сможете найти провод в темноте?

— Чего его искать, — хмыкнул Ованесян. — Кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая линия. В нашем случае — это труба водопровода. Не зря же ее хозяйственные немцы обрезать обрезали, а демонтировать не стали. Замкну провод на металл трубы и всего делов. Связь останется, но с такими жуткими помехами, что говорящий сам себя не поймет. И все как бы случайно.

— Отлично, — одобрил предложение сапера Корнеев. — Так даже лучше… Действуйте. Заодно и фугасы установите. Только не взорвите преждевременно. Хотя, если задуматься: ворваться во вражеский населенный пункт верхом на средневековой башне — в этом, товарищи офицеры, есть что-то оригинальное…

* * *

Проводив взглядами спины удаляющихся товарищей, вошедших в состав «Призрака-один», группа Малышева спустилась по крутому склону в овраг и по его дну, старательно заметая следы, щедро посыпая землю махоркой, чтоб отбить нюх немецким овчаркам, отвернула на север. Южнее и западнее, там, куда отправились их товарищи, начинались просторные, чуть холмистые нивы, — и между колосящимися на них, невысокими, спелыми хлебами могли укрыться только зайцы и перепелки. Зато севернее песчаного карьера — жирные торфяные болота примыкали вплотную к большому лесному массиву.

Правее, примерно в полукилометре от места дневки группы, деловито перекликалась множеством голосов, гудела моторами, лязгала железом траков и стучала деревянными бортами грузовиков прифронтовая дорога. А еще дальше, за лесом, степенно, как уходящая гроза, выводила басовитые ноты персональной партитуры передовая. Там, у горизонта, что-то непрерывно ухало, взрывалось, полыхало, — но без надрывного свиста и воя, слышимого вблизи, казалось совсем не страшным и даже привычным. Тогда как редкие, короткие периоды затишья вызывали в душе фронтовиков неосознанную тревогу. Так машинист локомотива, передав управление помощнику, безмятежно спит под перестук колес и ворчание двигателя, но мгновенно просыпается при каждом торможении или остановке поезда.

Преодолев быстрыми перебежками открытое пространство торфяников, благо между небольшими болотцами местными жителями было протоптано множество тропок, — группа Малышева нырнула в тень деревьев.

— Я что-то не пойму, это лес или парк? — не удержалась от вопроса Оля Гордеева, удивленно поглядывая вокруг.

Лес и в самом деле мало походил на более привычные взгляду родные русские чащи. В иных колхозах кукуруза или подсолнух росли не так ровно и равномерно, как здешние деревья. Ни кустарника, ни подлеска, ни хворосту. Только аккуратно очищенные от старых веток, на высоту человеческого роста, словно под линейку высаженные дубы, грабы, липы и редкие березы.

Девушка даже внимательнее поглядела под ноги, ожидая увидеть вместо травы и опавшей листвы — песок и толченый кирпич.

— Лес, младший сержант, лес… — чуть строже, чем требовалось, подтвердил капитан Малышев.

Радистка была так соблазнительно женственна, что офицер не решался перейти с ней на дружеский тон. Опасаясь незаметно для самого себя перешагнуть тот едва заметный рубеж, где заканчивается фронтовое приятельство и начинается банальное ухаживание. Тем более что подобная фамильярность стала бы прямым оскорблением погибшей жене и их так и не родившемуся ребенку.