Паломничество жонглера - Владимир Аренев Страница 32

— Ну, как хочешь, — с напускным безразличием отмахнулся Гвоздь. — Потом сама убедишься. А теперь давай-ка беги домой, а то я устал и хочу спать.

— Держи. — Она просунула ему через окно помятый хлебец. — Знаю я, как здесь кормят. А ты вон какой тощий.

— Спасибо. Ну, беги теперь.

Он сидел на койке и лениво жевал горбушку, когда на лестнице снова раздались шаги.

— Эй, скажи им там, что на сегодня прием закончен! — крикнул стражнику Гвоздь. — Пусть приходят завтра, я устал. Нельзя же так, в самом деле…

Дверь, однако, лязгнула о стену — и внутрь ввалились три дебелых молодца в стражницких плащах. Позади маячил господин Хожмур, отблески факелов и тени ложились на его лицо и делали похожим на лик идола из храмовенки: то ли Муравей, то ли Крот…

— Вяжите его! — рявкнул жрец, свирепо топорща бороду. — «Завтра», ха! Не будет тебе, зандробово отродье, никакого завтра!

И Гвоздь как-то сразу поверил: действительно, не будет.

* * *

Они оставили убитых махсраев прямо посреди коридора и отправились дальше. Теперь Иссканр пренебрег советами чародея и держал обнаженный клинок в правой руке так, на всякий случай. В другой раз может не повезти.

…Впервые с махсраями он столкнулся в Сна-Тонре, во время падения Узла. Подтвердились еще одни байки, в которые Иссканр до того времени не верил: о Внешних Пустотах и о том, что попавшая в Узел местность теми или иными «слоями реальности» сопрягается с Пустотами, которые в действительности не такие уж пустые, а наоборот, обильно населены тварями, одна другой отвратительнее и смертоноснее. При падении Узла на ту или иную часть Ллаургина Отсеченного твари имели возможность прорваться в Тха — и пользовались ею на всю катушку. Те, кто пребывал воплощенным в физическое тело или находился, как это называли чародеи, в «пограничном состоянии», — те начинали убивать всё живое, ну а те, кто был на момент прорыва полностью развоплощен, первым делом искали себе подходящую телесную оболочку.

Обитателей Внешних Пустот называли по-разному; как правило, демонами или зандробами. Ну а чтобы как-то отличать развоплощенных от прочих, первых называли зандробами ночными. (Считалось, что под покровом темноты бестелесные чудища и творят большую часть своих мерзостей.)

Признаться, убийство было не единственным любимым занятием зандробов. Не менее привлекательным они считали плотские утехи — и при возможности предавались им с неистовством, которому позавидовал бы иной герой-любовник. Обычно люди, которыми овладевали зандробы, вскоре умирали, не перенеся психических и телесных увечий, да и случалось такое редко, ведь Узлы, как правило, падали на необитаемые земли. Но были известны случаи появления родившихся от зандробов детей… точнее, детёнышей, ибо больше всего младенцы походили на животных, да и вели себя соответственно. Их истребляли… или (подозревал Иссканр) говорили, что истребляли, а на самом деле такие полулюди-полудемоны отправлялись в подвалы чародейских башен, откуда уже никогда не выходили.

Наверное, после сна-тонрских событий чародеи в который раз обогатили свои подвалы — само собой, сперва отстроив их заново, ибо вся северная часть города оказалась разрушенной, даже несколько мостов обвалилось. Ну а обычные горожане, обслуживавшие кварталы чародеев, еще долго зализывали раны, хотя, конечно, сами чародеи помогали им, чем могли.

По сути, только благодаря их быстрому вмешательству удалось истребить всех зандробов, прорвавшихся в Северный Сна-Тонр. И если бы не Держатели, которые Узел «развязали», хотя сами при этом рухнули, чудовищ в городе было бы намного больше и возможно, королевство вообще лишилось бы Сна-Тонра, а граница Вольных Земель оказалась значительно южнее нынешней.

Ничего этого не случилось — и хвала зверобогам!

…Оставив позади рыночную площадь, где на ночных прилавках стонали раненые и с земли разглядывали небеса убитые, Иссканр бежал к дому Танайи, когда наткнулся на свору махсраев. Ему повезло: они успели заплевать своей ядовитой слюной наивного прохожего, который увлекся художественным пощелкиванием и теперь был расклеван вдоль и поперек. Но стоило Иссканру вбежать в этот переулок, как все пять тварей одновременно оторвались от пиршества и повернули к парню клювастые, вымазанные в крови образины. Это у грифов шея лысая, чтобы не пачкаться, а у махсраев на голове длинные космы волос; и снова Иссканру повезло. Космы разметались по лицам тварей, и пока махсраи торопливо, словно крысы, «умывались», он успел швырнуть в одного кинжал (противником меньше!..) и обнажить меч. Хвала Сатьякалу, Иссканр догадался не поворачиваться к зандробам спиной и не искать спасения в бегстве — ибо в таком случае получил бы порцию яда прямо промеж лопаток.

Но четыре махсрая — это всё равно очень много для одного запыхавшегося и изрядно уставшего воина.

Спроси потом кто-нибудь, каким образом ему удалось выжить — Иссканр бы только пожал плечами. Тогда же, в переулке, он попросту отбросил все мысли, как откладывают, войдя в комнату, теплый плащ. Годы вышибалой в борделе и несколько ходок с караваном придали его телу способность «размышлять» в подобных ситуациях самостоятельно — и действовать, не тратя времени на сомнения.

Ложное движение влево, молниеносная пробежка в противоположную сторону (воздух рассекают сгустки ядовитой слюны — мимо, пока мимо!..), удар, еще — второй оказался чуть смазанным, махсрай цепляется тебе в плечо, когти рвут шерсть куртки, повернуться, подставить тварь под плевки его же собратьев… брызги на руке — Дракон Огненосный, как же больно! — потом, об этом — потом; стряхнуть с себя полудохлого махсрая, свободной рукой прикрыться от очередного плевка (больно!.. потом!!!) — взмах клинком — попал! — добить! — присесть, выпад, выдернуть клинок… всё!

Гостиница ступениатов, при которой живет Танайя, уже рядом, уже… вот она, ворота открыты, входи, но осторожно, кто знает, какие твари…

Он зашипел от боли и лишь в последний момент остановил руку с занесенным для удара мечом — когда понял, что перед ним не очередные порождения Внешних Пустот, а всего лишь госпожа Бриноклар, управительница ступениатской гостиницы, за руку же Иссканра держит один из ее «засовов», как она любит называть парней из охраны.

На освещенном фонарями и факелами гостиничном дворе царил такой же беспорядок, как и во всём Северном Сна-Тонре — похоже, здесь устроили госпиталь для раненых, и постояльцы, чем могли, помогали пострадавшим. Последних становилось всё больше: люди постепенно приходили в себя и принимались растаскивать завалы, спасая тех, кого еще можно было спасти, и относили их в такие вот на скорую руку устроенные лечебницы.

— Э, да я тебя знаю, — заявила Иссканру госпожа Бриноклар. И велела «засову»: — Отпусти его, это парень, который наведывался к Танайе… а-а, ты же ее не помнишь. Одна из кухонных работниц… неважно, ступай, помоги, вон, кажется, привезли новых клиентов. — «Засов» поспешил к группе мужчин и женщин, тянувших за собой двухколесную арбу, на которой лежали раненые. Госпожа Бриноклар повернулась к Иссканру: — Уехала Танайя. Ты ж, наверное, знаешь, что она не отсюда родом. Матушка у нее при смерти была, дядюшку и его жену вообще желтая мокрень скосила — так что собрала Танайя вещички и подалась в свою деревушку, хозяйство-то нужно кому-то вести, верно?