Монах. Путь к цели - Евгений Щепетнов Страница 32

– Умничка. Иди ко мне! – Андрей привлек к себе драконицу, она прижалась к его груди головой, потом отстранилась и медленно, неуклюже полезла на плечо. Было видно, что Шанти и вправду так устала, что еле двигается.

– Может, поваляешься здесь? Или пойдешь поешь? – предложил Андрей.

– Поесть надо. Потом отдохну. Сегодня тренироваться больше не буду. Как я поняла, сегодня ты намерен устроить знатное веселье, с плясками и игрищами. Так что мне нужно быть в форме. Без меня тебе будет труднее. Что я буду делать, если тебе голову оторвут? Придется уничтожать этот город – а мои соплеменники этого не поймут. – Шанти хмыкнула и прижалась к Андрею.

– Ну что же, пойдем, уничтожительница. – Он ласково похлопал драконицу по спине, она ойкнула и попросила его быть поосторожнее – спина болит, как будто по ней били палками. Андрей задумался, потом хлопнул себя ладонью по лбу. – Ну-ка, ну-ка, сядь-ка на стол! Сейчас кое-что попробуем. – Он усадил Шанти на столешницу, оставленную раздвинутой, посмотрел на ее ауру внимательно и увидел красные сполохи. – Вот я болван, – пробормотал он. – Ну и осел же я! Похоже, что мы сможем тебя натренировать гораздо быстрее! Сиди-ка…

Андрей коснулся ауры драконицы рукой и стал убирать ее боль. Сполохи бледнели, бледнели и исчезли совсем. Он сосредоточился на том, чтобы увеличить регенерацию тех мест, где Шанти испытывала боль, и вскоре ее аура засветилась ровным изумрудно-голубым светом, как и всегда. Она встрепенулась, расправила крылья и помахала ими в воздухе:

– Не болят! Они не болят! А-а-а! Не болят! Я могу еще потренироваться!

– Давай. Без проблем. Теперь мы тебя быстро поднимем в небо, уверен!

Шанти уцепилась за стол и снова истово замахала крыльями, поднимая ураганный ветер. Колыхались занавески, приподнималось покрывало, а Андрей сидел счастливый, будто выиграл миллион долларов в лотерею, – получилось!

Он был ужасно рад за свою упрямую подружку. И сердит на себя, что не разглядел короткий путь к цели. Ведь всего-то надо было активировать регенерацию порванных от нагрузки волокон мышц, чтобы организм понял это как команду к наращиванию мышечной массы и начал срочно ее восстанавливать в том объеме, который должен был быть изначально выращен, если бы драконица развивалась как положено. Теперь они и вправду могли ее поднять на крыло за считаные дни. Хм… скорее не поднять на крыло, а восстановить форму, нужную для поднятия на крыло, а уж сможет ли она преодолеть психологический барьер – это зависело только от нее.

Через два часа полностью выдохнувшаяся, но ужасно довольная Шанти была оторвана от столешницы и насильно посажена на плечо.

– Хватит. Твой организм больше не выдержит. Ты понимаешь, что он уже истратил все запасы, чтобы мышцы набрали объем? Чувствуешь, как тебе хочется есть? Мы сегодня уже семь попыток делали.

– Да, – призналась подружка, – честно говоря, я бы сейчас просто быка съела! Аж трясется все от голода.

– Теперь тебе пару дней отъедаться придется. Будешь есть, есть, есть, пока не наберешь массу. Потом продолжим. Думаю, что дня через три ты будешь полностью готова. У тебя уже левая сторона спины стала толстой, мускулистой и почти сравнялась с правой. Заметила, что тебя уже не тянет влево и что левое крыло не так устает?

– Ага, заметила! – счастливо рассмеялась Шанти. – Я буду летать! Я буду летать! Я буду летать! А-а-а!

– Все-все, тихо, оглушила. Кстати, а ты можешь говорить по-человечески? Не мыслеречью, а глоткой?

– А зачем? Мне и так хорошо. Я ваши слова понимаю, а с кем мне, кроме тебя и Федора, говорить?

– Ну так, к примеру – идет мужик какой-нибудь, а ты ему по-человечески: «Стоять! Бояться!» Он и обделался от страху. Забавно?

– Забавно, – хмыкнула Шанти. – Надо потренироваться. Так-то мы можем говорить, как вы, но не любим. Вообще-то это считается ниже достоинства дракона – говорить по-человечески. Ну как если бы вы учили речь собак и тявкали с ними. Или блеяли с баранами. Но то, что ты сказал, интересно. Я подумаю.

– Подумай, – усмехнулся Андрей.

Вообще-то он хотел научить Шанти человеческой речи не для того, чтобы пугать случайных прохожих, это и ежу понятно. Ему хотелось иногда говорить с ней на обычном языке, плюс ко всему, и это основная причина, чтобы она могла разговаривать с обычными людьми, которым недоступна мыслеречь. Мало ли что с ним случится… хоть его и трудно убить, но он тоже не вечен. Пара стрел в голову… отрубленная голова… и нет оборотня. Голова – вот его слабое место, его ахиллесова пята. «Как, кстати, и у большинства людей, – с усмешкой подумал он, – голова – слабое место. Если бы люди могли как следует продумывать свои действия, могли тщательно планировать их, скольких неприятностей и бед можно было бы избежать…»

День медленно, но верно подходил к концу. Они с Шанти крепко подзаправились, потом Андрей попросил у Олры бумаги, чернил и принялся сосредоточенно выводить что-то на листках, нарезанных на четвертинки. На ее вопрос, что он делает, Андрей пошутил, что пишет ей любовные послания. Потом будет зачитывать – под настроение. Раздосадованная Олра ушла на кухню, где выместила раздражение на несчастной Жугре, отчитав за плохо вымытый котел и бросив в нее половником. Потом Олра отправилась в мойню, забрав с собой Дирту – та умудрилась перемазаться соусом, свалившись в котел, со стенок которого пыталась собрать остатки кусочком хлеба. Как ни бились Олра и остальные женщины, доказывая, что еды хватит и что Дирта получит все, что захочет – и пирожки, и мясо, и бульон с лепешками, – та только виновато хлопала синими глазами и опять бралась за свое. Барьер. Психологический барьер. Еды мало – надо беречь.

Когда стало темнеть, в трактир набился народ – на улице было холодно, осенний ветер завывал меж домов, разгоняясь в тесных улицах, как в аэродинамической трубе. В трактире горел камин, потрескивали дрова, и посетители наслаждались теплом, горячими пирогами с бульоном, горячим вином и холодным пивом. Никат, как всегда, был на страже – поле обеда он сходил домой, навестил свою семью, жену и теперь был благодушен и спокоен, как танк, стоящий на постаменте памятника танкистам.

Андрей потихоньку поднялся, собираясь выйти из зала, Никат заметил это и сделал ему знак: подожди. Подошел, посмотрел в глаза и тихо шепнул:

– Удачи. Вернитесь живыми.

Андрей усмехнулся – Никат не добавил «здоровыми». Знал, что предстоит сделать, и был уверен, что это не то что не просто, а самоубийственно. Но что делать?

Он кивнул вышибале и вышел из зала. Олра была в своей комнате, сидела на кровати и молчала, глядя в пространство. Когда Андрей вошел, она подняла глаза и сказала:

– А может, уедем? Давай уедем, а? Бросим все – деньги у меня есть, пристроимся где-нибудь и начнем жизнь сначала? Я беременна от тебя, мы будем жить семьей, и никто не будет знать, кто мы. Я не хочу, чтобы тебя убили! Я готова бросить все и уехать. Поехали?

– А Федор? Алена с Настей? А Дирта? А те люди, которые на тебя работают, имеют кусок хлеба и крышу над головой? С ними как? Нет, милая моя. Один умный человек сказал: «Мы в ответе за тех, кого приручили». И вообще, чего ты меня раньше времени хоронишь? Поверь, все будет нормально. Я и не из таких передряг выходил целым и невредимым. Какой-то придурок-бандит – тьфу! Размажем, как плевок по мостовой!