Пусть Бог не вмешивается - Алексей Фомичев Страница 32

Исарок негромко откашлялся и произнес:

– Я долго опробовал новый способ закалки, не сразу вышло, пришлось начинать заново. Те секреты, что ты мне открыл… Сам видишь, новая сталь гораздо тверже, а хрупкости нет. За такое оружие станут платить, как за стоимость полного доспеха. Вот я и хотел узнать. – Исарок пытливо заглянул мне в глаза. – Ты не против, если я буду использовать твой секрет в работе? Я могу платить тебе с каждого проданного меча.

Не знаю, что особенного он нашел в моих «секретах», лет через сто здесь сами дойдут до подобного. Разумеется, такое оружие будет пользоваться спросом, да еще каким. Отчего же не согласиться…

– Добро, мастер. Делай оружие, сколько хочешь, я не возражаю. Надеюсь, от заказчиков отбоя не будет.

Исарк улыбнулся.

– Благодарю. А за твой заказ я заплачу прямо сейчас, ту цену, что сам назначил, и сверх того надбавлю.

– По рукам.

Он отсчитал мне сотню золотых монет и в тот же день я выехал обратно, в замок.

– Барон скоро отправит дочь к герцогу Владину. – Эная сидела у меня на коленях, с удовольствием хрустела яблоком и мимоходом выкладывала очередную порцию новостей. – А сам хочет жениться.

– Когда?

– Не знаю, позже… Ты тоже скоро уедешь?

– Наверное. У меня много дел. Девчонка погрустнела:

– Мне будет скучно без тебя.

– И в постели холодно?

Она не поддержала шутку и отвернулась.

– Ты добрый! У нас не привыкли так обращаться со слугами. Говорят, у маркиза Корхана все молодые прислужницы только и делают, что ублажают его и его гостей. А детей, если они родятся, отдают куда-то на воспитание. Воинов готовят.

Я улыбнулся. Маркиз взял на вооружение методы турецкого султана, когда пленных детей отдавали в янычары. Неплохой способ получить через двадцать лет хороших воинов, преданных своему господину и его потомкам.

– Артур, возьми меня с собой.

– Что ты, девочка! Я еду один и совершенно не уверен, что доберусь до… места. Мне и так хлопот достаточно, ты думаешь, что с тобой их станет меньше? Да и зачем? Ты при деле, и барон хорошо относится, даже управляющей поставил при замке. В твои-то годы.

Эная обиженно засопела, вытерла ладонью слезу. – Не управляющей, а ключницей.

Прелестная куколка!.. Ей невдомек, что я тоже думал об этой проблеме. Правда, со своей точки зрения. Если Корхан или лесные братья пожелают найти человека, расстроившего их планы, рано или поздно выйдут на Энаю. И девочка выложит все, что знает. Знает она не много, но для маркиза и бандитов хватит. И тогда по всему королевству начнется охота. За мной.

Вывод напрашивался один – либо она уезжает, либо… К счастью, ситуация изменилась, и уезжаю я. Девочка поплачет, потоскует и… забудет заезжего молодца. Сохранив этим жизнь себе и мне.

…Большая поляна, где мы тренировались, скрыта от любопытных глаз. Сегодня я пришел сюда примерить обновы и опробовать оружие.

Брюки сшили из какого-то материала, напоминавшего наш брезент, по крайней мере он точно так же не пропускал воду. Внутренние части штанин обшиты кожей, чтобы не протирались при постоянных поездках верхом. Брюки почти полностью повторяли покрой джинсов, не мешали при ходьбе, хоть на шпагат садись. Куртка из выделанной кожи, застегивается на кнопки, не стесняет движений, не задирается, когда я поднимаю руки вверх. Есть несколько потайных карманов для разной мелочи. Как и брюки, куртка черного цвета. Полусапоги доходили до середины голени и имели шнуровку спереди, наподобие армейских ботинок. Подошва толстая, правда, не резиновая, здесь ее еще не знали. Мягкая, можно бесшумно ходить, но носок прочный и твердый. Сапоги тоже черного цвета. Наряд дополняла шапочка, точь-в-точь как спортивная. Если потянуть за края, она превратится в маску. Это на случай ночных прогулок. Все сидело, словно влитое, не тянуло, не мешало, не жало. Что значит ручная работа.

На куртку панцирь наделся легко, овальные кольца растянулись, приняв меня, и снова провернулись в местах сочленения, плотно обхватив тело, покрупневшее с момента прибытия. Я попрыгал, сделал пару кувырков, подтянулся на ветке, резко взял с места, пробежав два десятка метров. Панцирь хоть и весит двенадцать килограммов, но движений почти не стесняет. Еще дома привык почти каждый день бегать с грузом за спиной. В разгрузочный жилет насыпал песок – вот и тяжесть. Постепенно вес дошел до двадцати килограммов. С жилетом я бегал, прыгал с места и с разбега, подтягивался, качал пресс, забросив ноги наверх, лазил по лестнице на руках.

Широкий ремень прочно обхватил талию. Где только нашли кожу такой толщины – почти сантиметр, ни кинжалом, ни саблей не разрежешь.

Меч повесил на левый бок, секиру на правый, нож – чуть дальше. Саадак с колчаном и луком перекинул на перевязи за спину. Полный комплект для путешественника по средневековому миру.

Я доставал оружие, быстро убирал на место, изображал бой с тенью, одним словом – привыкал. Секирой можно разбивать шлемы, как пустые скорлупки орехов, а клевец пробивает самые крепкие доспехи. Против закованного в броню воина в самый раз. Короткий меч хорош в ближнем бою с противником без доспехов.

С таким оружием можно смело вступать в схватки с любым врагом. Насколько я успел убедиться, в здешних школах, где готовят молодых воинов, не преподают что-то особенное. Стандартный набор движений, ударов и защиты. Никаких таинственных приемов. Это нам кажется, что раньше были такие великие и страшные богатыри, что ого-го! Нет, умение, конечно, есть, в век царствования холодного оружия оно находится на достаточно высоком уровне, но во многом этот показатель чисто индивидуален. Опытные мастера придумывают свое, что великолепно получается у них, но совершенно не идет у других. А третьи вообще не понимают, как так можно делать, и доказывают, что они придумали лучше. Прошедшие одну и ту же школу воины по-разному владеют оружием. И кто-то становится непревзойденным мастером, а кто-то гибнет в первой же схватке, не сумев вовремя и правильно применить то, чему его учили. Все дело в человеке, в его собранности, настрое. В какой-то момент он более внимателен, психологически готов к бою, а в другой раз просто не выспался. И все, нет бойца. В жизни зачастую случается, что побеждает не тот, кто что-то умеет, а тот, для кого победа равноценна жизни и даже больше, чем жизни. Для кого победа – это все.

Весьма показателен с этой точки зрения случай, произошедший в годы Великой Отечественной войны. В элитной дивизии SS проводили усиленную подготовку солдат специально отобранных двухметровых здоровяков. Обучали приемам дзюдо и карате (уже тогда японские единоборства были известны в Европе), преподавали штыковой и рукопашный бой, бокс. Тренировали их опытные инструктора, некоторые даже из Японии приехали. Дивизия попала на восточный фронт и участвовала во взятии Крыма. В одном бою немцы сошлись врукопашную с нашими солдатами. Здоровые и откормленные эсэсовцы схватились с полуголодными и уставшими от непрерывных сражений красноармейцами, многие из которых были уже ранены. В тот момент шла эвакуация, и на причале остался один наш солдат, который сдерживал натиск немцев. И сдержал, заколов в бою семь гитлеровцев. Он не изучал штыковой бой, ничего не слышал о боксе и мог спутать карате с корытом, но выстоял и завалил немцев, наколов их на штык, как накалывал дома сено на вилы. Семь подготовленных солдат не смогли одолеть одного только потому, что тот для себя окончательно решил: «Победа или смерть, а мертвые сраму не имут!» Сила духа, вера в себя и в то, что он защищал, помогли ему, как не раз помогали другим выстоять в смертельных схватках с врагами…