Первая тайна академии Грискор - Анна Минаева Страница 32

Глава академии Грискор прочитал короткую речь о том, как сильно империя надеется на будущих магов-выпускников. Как много сложностей ждет на пути первокурсников. Сказал, что академия в лице администрации всегда готова пойти навстречу всем, кто пришел под ее крыло.

Табита выслушала все и опять повернулась в сторону Карвина. Может, она пропустила его взгляд? Парень должен был развернуться, чтобы посмотреть на ректора. А когда возвращался… должен был увидеть ее.

Должен был.

Но Карвин не смотрел на Табиту. Он был занят очередным разговором. Слуха девушки коснулся смех. Это веселились его собеседники.

Опять запели барды, обновились какие-то блюда. Все это было неважно. Сейчас Таби ждала завершения обеда. Она хотела нагнать Карвина. Поздравить его и вручить в подарок копию приказа о ее переводе…

Обед закончился. Не так быстро, как бы ей того хотелось. Но все же кристаллы под потолком начали меркнуть, с них посыпалась желтая сияющая пыльца, послышались первые хлопки, перерастающие в аплодисменты.

Студенты поднимались со своих мест.

Табита тоже вскочила, поспешила к выходу, надеясь перехватить Карвина. Но дорогу ей преградила толпа таких же студентов. Все спешили покинуть столовую.

Студентка Ваерс толкалась, пускала в ход локти. Ей нужно было успеть.

Но когда она наконец смогла выбраться на улицу, ее там ждали только Гвин и Милред. Карвина не было и в помине.

— На тебе лица нет, — заметила леди ван Темпф, бросая взгляд на Гвин. — Таби, милая, что-то случилось?

Случилось! Случилась самая настоящая трагедия! Все пошло не по плану!

Она думала, что будет сидеть рядом с ним! Смеяться над его шутками! Держать за руку! И тоже сможет порадовать! А потом они вместе выйдут на улицу, подставят лицо зимнему солнцу, улыбнутся…

— Почему ты не сказала, что всех будут рассаживать? — шепотом спросила девушка, чувствуя, как от несправедливости и разрушенных ожиданий на глаза наворачиваются слезы.

Сурьма смазалась, когда Табита рукой стерла с лица метки своей слабости.

— Пойдем, — Гвин поджала губы и схватила Ваерс за руку. — Расскажешь по пути. Нечего тут всем показывать, как ты сопли на кулак наматываешь.

И она пошла за подругами. Сдерживая слезы обиды и злости на саму себя. На что она надеялась, что Карвин весь Праздничный обед будет смотреть только на нее?

Наивно! До жути наивно!

А ведь она никогда такой не была. Никогда не надеялась на случай.

Подруги выслушали весь ее сбивчивый рассказ, пока шли к общежитию. Милред тихо вздыхала и пыталась утешить Табиту.

Но фразы типа «Ну, ничего страшного. Вы же скоро увидитесь» или «Все будет хорошо! Завтра все наладится!» не дарили никакой уверенности.

Молчавшая почти весь путь Гвин открыла рот, когда вся троица уже вошла в холл общежития:

— Сегодня ты его не найдешь. Весь первый стол собирался в город. Я слышала разговор двух парней. Завтра с ним поговори. А если не объяснит свое поведение — зови. Поверь, я ему кишки через горло ради тебя выдерну.

Таби тогда всхлипнула и порывисто обняла Валькирию.

«Она была права», — подумала девушка. — «Я слишком размякла. Сама себя не узнаю! Как оперенье от стрелы».

Следующим утром она встала рано. Но встала с боевым настроением. Спешно собралась и захватила бумаги. Сегодня она собиралась обо всем поговорить с Карвином.

Да только не успела выйти из комнаты, как столкнулась в коридоре с одной из своих соседок. Третьекурсница улыбалась так широко, несмотря на невыспавшийся вид, что Табита только вопросительно вскинула брови.

— Ой, не смотри так на меня, — рассмеялась девушка, поправляя растрепавшиеся волосы и глупо хихикая. — Когда-нибудь и на твоей улице будет праздник, Табита.

— О чем ты? — слова соседки почему-то зацепили ее. Еще вчера она бы не обратила внимания, а сейчас… Сейчас она была слишком уязвима.

«И как я не заметила, что ее кровать пуста?» — подумала Ваерс.

— О Карвине, — рассмеялась та, вгоняя девушку еще в больший ступор. Но следующие слова расставили все по местам. — Не знаю, что он в тебе нашел. Но я с тобой согласна. Любовник он отличный!

Не переставая смеяться, она проплыла мимо Табиты и зашла в их комнату. Дверь закрылась, а студентка Ваерс так и осталась стоять в пустом коридоре.

Слова девушки громом повторялись в ее ушах. Оглушали.

«Что? Что она только что сказала? Да нет… Нет! Это неправда! Она просто так это ляпнула», — подумала Табита, мертвой хваткой вцепившись в документы о переводе. — «Просто так!»

Но откуда она узнала о них с Карвином?

«Просто видела как-то вместе, вот и все!» — успокаивала себя Таби, не желая проваливаться под этот толстый и почему-то треснувший лед. — «Я просто ей чем-то насолила. Вот и лжет, как змея».

Но чем? Чем Табита могла насолить соседке, с которой виделась лишь утром и вечером. Да и то мельком.

Чем?!

Сердце забилось в груди, дыхание перехватило от одной только мысли:

«Что, если это правда?»

Правда. Правда… Правда!

Эта мысль билась в ее голове пойманной птицей. По коже поползли ледяные мурашки. Пальцы дрогнули, сминая бумагу.

Правда ли это? Она сейчас и узнает!

Табита не помнила, как взлетела по лестнице в ту самую башню, где проводила столько времени вместе с человеком, который захватил в плен ее сердце.

Она, кажется, даже не запыхалась.

Ваерс старалась дышать ровно, старалась держать себя в руках, но неверие порождало злость. Огненную злость, которая туманила ее разум.

Как Табита стучала в его дверь, она тоже не помнила. Но яркой вспышкой и точкой невозврата стал момент, когда дверь открылась.

Карвин. Родной и любимый Карвин. Невыспавшийся. С взлохмаченными светлыми волосами. В одном длинном халате.

Он стоял на пороге и недовольно смотрел на нее.

Эта картина врезалась в сознание осколком стекла. Разорвала сердце на куски. Глаза обожгло слезами.

— Что ты тут делаешь? — некогда родной голос полоснул не хуже острейшего лезвия.

— Ты, — ее голос дрогнул, воздух в легких начал заканчиваться. — Ты…

— Ну, я, Табита, — подтвердил он. — Что ты хотела в такую рань?

— Это правда…

Она не спрашивала. Она уже знала ответ. Видела в его глазах. Читала по его лицу.

— Почему?

— Почему что? — фыркнул парень, складывая руки на груди. — Почему я вился за тобой тряпкой эти месяцы? Или что?

Сейчас это был не тот Карвин, которого она полюбила. Кто-то другой. Чужой. Ужасный.