Охота на злодеев для плохо подготовленных - Аннетт Мари Страница 32

— Нет. Это не связано с Наживером, Клодом или магией.

Долгий миг тишины, его дыхание согревало мой бешеный пульс.

— Но это как-то связано со мной.

Напряжение сковало мою спину.

— Это не важно, Заилас.

Он молчал пару медленных выдохов.

— Это не ложь, но и не правда.

Он разжал ладони. Он отодвинулся, повернулся ко мне спиной и тихо сидел на полу.

Я пыталась взять себя в руки и собраться с мыслями.

— Заилас… это связано с тем, что я не слышу твои мысли?

— Я слышу то, что ты хочешь, чтобы я услышал. Я не слышу то, что ты боишься мне показать.

Дрожь пробежала по коже, я смотрела на его затылок, небольшие рога выглядывали из спутанных черных волос. Я уловила звук рвущейся ткани — он погрузил когти в ковер.

— Потому мои мысли не слышны тебе.

Я нахмурилась.

— Не понимаю.

— Я пытался. Я не могу.

— Что не можешь?

— Дать тебе услышать меня.

Я не сразу его поняла. А потом потрясенно вдохнула.

— Ты… я не слышу твои мысли, потому что ты мне не позволяешь?

Его затылок двигался, он кивнул.

Мой рот раскрылся. Это была не моя вина, но…

— Заилас, нам нужно, чтобы это сработало.

— Знаю, — прорычал он. — Я пытался.

— Так старайся лучше!

— Старался! — он развернулся, склонился на носках, скалясь. — Я пытался, но все не случается просто потому, что нужно.

— Если пытался и не сработало, то почему?

— Ты решаешь скрывать мысли от меня?

— Нет. Я не знала, что делала это, пока ты не сказал, — я убрала челку с глаз, не понимая, почему он так злился. — Ты знаешь, почему закрываешься от меня?

Он оскалился.

— Почему твое лицо меняет цвет?

— Заилас! — яростно закричала я. — Это серьезно!

— Я серьезен.

— Я сказала, это не важно…

— Ты слишком много скрываешь, — он встал, возвышаясь надо мной. Холодные красные глаза смотрели на меня. — Когда ты думаешь обо мне, твой разум молчит. Когда я спрашиваю, ты не хочешь говорить. Ты говоришь, что это не важно, но я ощущаю не правду. Все глубокие и важные мысли обо мне скрыты в твоей голове.

Мой рот раскрылся, но я не знала, что сказать.

— Я во многом тебе доверяю, — его голос стал ниже, опаснее. — Я не доверяю тебе все свое. Я не доверяю тебе свой разум и мысли и все, что я чувствую и знаю. Не тебе, так много скрывающей от меня.

— Но… но это не…

Не важно. Но его способность ощущать ложь говорила ему, что я не была честной.

— Это работало раньше, — прошептала я. — Ты доверял мне.

Он смотрел на меня, а потом отвернулся.

— Я найду другой способ одолеть Наживера.

Я не смогла возразить, а он ушел в мою спальню. Простых решений не было, и я сидела одна в гостиной и ждала, пока он вернется.

Он не доверял мне. Он не мог открыть мне свой разум.

Его постоянные вопросы о цвете моего лица казались способом позлить и смутить меня. Я не считала, что для него это было важно. Что он хотел понять это. Что он искал хоть небольшой намек на то, что я думала о нем.

Но я запирала те мысли, и он, привыкший к жестокости ото всех, не мог терпеть мои тайны. Он откроется мне, если я откроюсь ему первой — открою все тайны и личные мысли.

А это… никогда не произойдет.