Корона порока - Таня Свон Страница 32

Я проснулась, ощущая ломоту во всем теле и тяжесть, что приковывала к постели. Голова будто налилась металлом, череп распирало изнутри. Морщась, я поднялась на подушках и часто заморгала, пытаясь понять, где нахожусь.

Комната перед глазами кружилась, предметы двоились и, заметно дрожа, накладывались друг на друга и снова сходились в настоящую картинку. Стоило чуть повернуть голову, мир опять расщеплялся на множество копий, а через время стягивался в одну. Медленно, чтобы не поймать новый приступ тошноты от головокружения, я обвела комнату взглядом.

Светлая, незнакомая мне спальня нежилась в солнечных лучах. Непонятно только, в утренних или вечерних? В кресле рядом с кроватью спал парень. Его руки покоились на подлокотниках. Грудь под белой, смятой во сне рубашкой, медленно вздымалась при каждом вздохе. Голова была запрокинута назад и чуть повернута в сторону. Я не видела лица, но точно знала, кто стережет мой сон.

— Леон! — тихо позвала я и придвинулась ближе к краю. Слабой рукой коснулась локтя парня, и тот, вздрогнув, проснулся.

Вихры каштановых волос торчали в разные стороны. На лице остались полосы — отпечатки от кресла, к которому парень прижимался во сне щекой, уже покрывшейся едва заметной щетиной. Чародей моргнул, прогоняя остатки сонливости, и в медовых глазах заплескалось волнение вперемешку с изумлением и тихим восторгом.

— Ого, ты меня помнишь, — хрипло прошептал он, и широкие брови в удивлении поползли на лоб.

— А почему я должна тебя забыть?

Пока Леон внимательно всматривался в мое лицо, я сконцентрировалась на его глазах. Цеплялась за яркие янтарные озерца, как за спасительную соломинку, чтобы снова не провалиться в болото забытья. Боялась, что комната вновь начнет водить хоровод, а я опять потеряю контроль над телом и отключусь.

— Ари, — аккуратно начал Леон и склонился ко мне, сильно сократив расстояние между нашими лицами. Голова закружилась сильнее прежнего, в лицо ударил жар, но отстраняться не стала. — Ты помнишь, что случилось?

Конечно, помню. Хотелось бы верить, что случившееся на церемонии открытия — кошмарный сон. Но тело горит изнутри, кости ломит от боли, и я чувствую себя так, будто меня заново собрали по кусочкам. Это достаточное доказательство. Мне не приснилось.

— Я упала со сцены…

По телу расползся холод, меня мелко затрясло. Глаза наполнились слезами, и я спешно смахнула их тыльной стороной ладони. Это простое движение далось адским трудом, и из груди вырвался дрожащий всхлип.

Насколько же сильно пострадало мое тело? Я прикусила дрожащую губу, чтобы спрятать от Леона вновь нахлынувший страх, но мои страдания не укрылись от цепкого взгляда Льва.

Он осторожно, словно боясь повредить и без того израненное тело, накрыл мою руку своей и крепко, но аккуратно сжал похолодевшие пальцы.

— Меня хотели убить? Так же, как убили другую участницу?

Отчаяние билось внутри ледяными волнами, оковы страха сдавливали легкие, мешая дышать. Горячие соленые капли катились по бледным щекам, щекотали сухие губы и срывались с дрожащего подбородка. Я, стыдясь слез, поспешно принялась их утирать, но Леон вдруг притянул меня к себе.

— Нет, Ари, — успокаивал мои рыдания он. Гладил по волосам, убаюкивая. — Поверь, никто не пытался тебя убить.

Напуганная, я сильнее прижалась к Леону. Он с ногами забрался на кровать и лег рядом, не выпуская из крепких объятий. Гладил по плечам и спине, помогая унять дрожь.

— Почему ты так думаешь? — с недоверием проговорила я. Голос предательски дрожал, слезы застилали глаза.

— Потому что заклинание направили в ногу. Хотели бы убить — стреляли бы в грудь или сразу в голову. Столь мощное заклятие не оставило бы тебе шансов.

Сердце объяло морозной коркой. Холодная капелька пота скользнула вдоль позвоночника. Справившись с душащим комом в горле, я произнесла:

— Может, убийца хотел обыграть все как несчастный случай. Не устояла на сцене. Упала. Разбилась.

— Нет! — Леон утер слезы с моей щеки и заправил серый локон за ухо. — Вероятность погибнуть, упав с такой высоты, крайне мала.

Направив внутренний взор вглубь воспоминаний, я снова прожила те страшные мгновения. Перед глазами отчетливо стоял стремительно приближающийся камень мощеной площади. В вечер открытия мне казалось, что лечу с огромной высоты.

— Ты была напугана, — напомнил Леон, когда я поделилась с ним своими мыслями. — На деле же самое страшное, что могло произойти при неудачном падении, — перелом позвоночника, ушиб мозга или сотрясение. Как раз последнее и еще несколько переломов — твой случай.

Тогда понятно, почему Леон спрашивал о том, что я помню. Сейчас я еще не до конца пришла в себя, но в памяти вполне могут обнаружиться пробелы.

— Почему я не в лазарете? — Я снова обвела взглядом комнату, ни капли не похожую на больничное помещение.

— Потому что ты в моих покоях. Я заразился твоим недоверием к людям, — грустно улыбнулся Леон. Его теплая ладонь невесомо легла на мою голову, пальцы осторожно нырнули в пепельные пряди.