Враг империи - Диана Удовиченко Страница 32

– Оставь ее, моя хрустальная Лиа, – тихо произнес муж, наклонившись к уху владычицы, – пусть девочка немного развлечется.

И она вняла его просьбе. Сколько лет потом корила себя за это, сколько раз вновь и вновь переживала ту секунду, когда два взгляда – наивный, прозрачно—серый и стальной, жесткий, вдруг встретились и прильнули друг к другу. Внезапно молодой маг широким жестом раскинул руки, и на завороженную принцессу дождем осыпались лепестки желтофиоли. Потом в ладонях юноши неожиданно вспыхнул яркий белый огонь, принявший форму сердца. Не обращая внимания ни на восторженно вопящую толпу, ни на хмурых эльфийских охранников, ни на оскорбленно взирающую владычицу, чародей сделал шаг вперед, опустился на одно колено и со словами: – Сердце для прекраснейшей, – положил сгусток пламени к ногам Ани.

Потом ловким движением подхватил полную монет шапку и скрылся в толпе. Светозарная почувствовала, как в душе ее поднимается гнев: как смел он, жалкий голодранец, оскорбить нескромным вниманием наследницу правящего Дома? Она уже повернулась было к охране, чтобы отдать приказ: разыскать, скрутить, доставить к имперским псам! И снова шепот супруга:

– Не нужно гневаться, моя драгоценная жемчужина, это лишь невинная шутка, дань красоте нашей девочки.

Не подобает владычице впадать в истерику подобно простолюдинке, и Кай’Велианир сдержала первый порыв. А Ани все стояла и смотрела на догорающее у ее ног сердце, и в серебряных волосах ее трепетали на ветру красновато—желтые лепестки. Такой она и запомнилась матери: юной, сияющей, и немного растерянной, беспомощной. То, что случилось потом, Светозарная старалась похоронить в тайниках сознания. Как и когда мальчишка сумел встретиться с Ани, она не знала и позже не стала этого выяснять. Дочь сбежала прямо из покоев императорского дворца. Занятая переговорами с монархом Галатона, владычица не сразу обнаружила пропажу. Охранники лишь разводили руками: они ничего не видели. На постели Ани лежала одинокая записка: «Я полюбила человека. Простите меня. Не ищите». И все. Кай’Велианир не искала. Вычеркнула из памяти, вырвала из сердца, похоронила предательницу. Честь превыше жизни. Она в это верила. Воины, вернувшись в Аллирил, совершили ритуальное самоубийство. Они не сумели выполнить свой долг, не сберегли главное достояние Дома Жемчужного тумана. Честь превыше жизни. Они верили в это.

Холодной, холодной и бесстрастной оставалась владычица при упоминании имени Ани. Для всех ее дочь погибла в Галатоне, во время катания на лодках. Тайна была похоронена вместе с принявшими смерть охранниками. Светозарная запретила своим подданным вступать с людьми в какие бы то ни было отношения. С тех пор все торговые сделки совершались через оборотистых гномов, а эльфы замкнулись в своем мирке. Конечно же, этот закон нарушался, особенно мужчинами, которые очень ценили человеческих самок. Но по крайней мере Лиа была спокойна: народ не мог узнать об ее позоре. Принцесса Дома Жемчужного тумана – и человек, простолюдин, почти животное!

А через шесть лет Ани вернулась. Это уже не была та гордая и прелестная девочка. Горе состарило ее, и теперь принцесса выглядела старше своей матери. Потерянная, униженная, шла она через Жемчужную площадь, на которой стоял дворец владычицы, вздрагивая от каждого шепотка за спиной, все ниже опуская повинную голову, избегая изумленных взглядов. За руку Ани вела красивого мальчика лет пяти, который, в отличие от матери, смело встречался глазами с пораженными эльфами и любопытно осматривался по сторонам. Такими их увидела Светозарная. Блудная дочь, предавшая род, втоптавшая в грязь честь правящего Дома, посмела вернуться и привела с собой человеческого ублюдка! Лиа брезгливо разглядывала своего внука и ловила себя на мысли: внешне мальчика почти не отличить от эльфа. Та же гордая стать, тонкое, но сильное тело, серебряные волосы и светлые глаза.

– Увести, – бросила она охраннику, так и не сказав дочери ни слова.

А что можно было сказать? Ани предала ее во второй раз. Теперь, когда подданные видели ее воскрешение из мертвых, Светозарная была уличена во лжи. Позор правящего семейства был предан широкой огласке.

Тихо было в тот день в зале Круга. Молча взирали эльфы на свою повелительницу, ожидая от нее единственно правильного решения. И Кай’Велианир его приняла, за измену роду приговорив дочь к смертной казни. Она наблюдала за экзекуцией с балкона своего дворца, и супруг ее, светлый князь Кай’Даниэлле, отец преступницы, собственноручно дал знак палачу. Ани не просила пощады, не плакала, лишь искала взглядом в толпе своего сына. Найдя мальчика, который в сопровождении стражи тоже присутствовал на казни, принцесса больше не сводила с него глаз. Лесная орхидея убивает быстро и почти безболезненно. Палач поднес несчастной кубок с ядовитым соком этого растения и проследил, чтобы Ани осушила его до дна. Умирая, она крикнула Светозарной:

– Пощади моего сына!

Это были последние слова Ани, она зашаталась и рухнула на зеленую траву Жемчужной площади. Короткое заклинание палача – и на месте мертвого тела эльфийской принцессы поднялись густые кусты, усыпанные цветами. Лесные орхидеи. Легкая, красивая смерть – прощальный подарок владычицы. Честь превыше жизни. Первозданные в это верят.

Лиа не смогла казнить внука. Не потому что испытала к нему родственные чувства – как можно любить человеческого ублюдка? И не из жалости – к чему жалеть низшее существо? Просто последняя просьба дочери не давала ей покоя. К тому же состояние супруга внушало владычице некоторые опасения. Светлый князь не мог оправиться после казни дочери. Он сделал все, чтобы отговорить венценосную супругу от вынесения приговора. Но когда решение было принято, сам взмахнул платком, отдавая приказ палачу. Воспитанный властной жестокой матерью, Кай’Даниэлле – Дан, как звали его близкие – не умел возражать женщинам и полностью подчинялся воле жены. Но в тот раз он не смог ее понять. И, как оказалось позже, простить тоже не смог. После казни светлый князь впал в какую—то апатию, граничащую с умопомешательством. Он отказывался от еды, не спал, перестал интересоваться государственными делами. Больше никто не слышал его прекрасных песен и не видел новых картин, которые Дан в прежние времена писал одну за другой. Он просто сидел у окна, глядя на цветущую лесную орхидею. И просил жену лишь об одном:

– Не трогай внука!

И она не тронула. Только произнесла над ним проклятие крови, лишив возможности использовать магию рода. Конечно, дар Заклинающих передавался только от матери к дочери, мальчик не мог его наследовать. Но мужчины рода с возрастом тоже становились могущественными волшебниками. Им была доступна магия жизни, чары леса, они обладали умениями управлять любыми магическими сущностями Аллирила. Древнее знание не должно стать оружием в руках ублюдка. Потом Светозарная поручила доверенным лицам отвезти мальчика обратно в Виндор и сдать в воспитательный дом. Пусть люди, принесшие в их семью беду, сами занимаются воспитанием полукровки. Больше она никогда не видела ребенка и не вспоминала о нем. Она не имела о внуке никаких сведений, даже не знала, жив ли он. Вполне возможно, что уже умер. Честь превыше жизни…

Лиа вынырнула из душного тумана воспоминаний и взглянула на Тая, который молча сидел, поглаживая гриф кифары. Баллада закончена. Решение принято, слова произнесены. Да, она поедет на поклон к человеческому императору и будет просить его прекратить убийства. Впервые за тридцать лет покинет родной Аллирил. И если Ридриг не прекратит нападения, не найдет того, кто за ними стоит, можно будет хотя бы заключить сделку. Оговорить, какие потери допустимы для обеих сторон. Игрушечная война, сражение марионеток. Светозарная не позволит разразиться бессмысленной бойне. Слишком долго правительница жила, заключив себя в жесткие рамки закона чести, слишком много потеряла из—за своего несгибаемого упрямства. Честь превыше жизни? Спросите об этом у мертвых.